Грехопадение

— Каково это, Мила? Знать, что я могу отпустить тебя в любой момент, но не заботиться об этом, потому что все, чего ты хочешь, все, чего хочет твое тело прямо сейчас, в этот самый момент, это удовольствие, которое могу дать тебе только я?

— Ты сумасшедший, — пробормотала я, задыхаясь, когда его член выскользнул из меня и вошел обратно.

— Правда? — Он резко прижался своими губами к моим и поцеловал меня так, словно это он сидел на краю барьера, словно это он упадет навзничь, если не попробует меня на вкус… Не попробует меня, не поглотит меня.

Его язык пронесся по моему рту, как ураган, его вкус смешался с моим, образовав наш собственный сорт героина. Наркотик, от которого могли кайфовать только мы. Одурманенная и опьяненная желанием, я впивалась когтями в его кожу и с такой же энергией целовала его в ответ. Летний ветерок усилился, он проносился вокруг нас, словно ощущая энергию, которая перетекала из моего тела в его. Волны электричества трещали так громко, что заглушали звуки осторожности. Я слышала только стук своего бешено бьющегося сердца и грязную мелодию, которая звучала с наших губ.

Сэйнт подался назад, его член все еще был погружен в меня по самую рукоять.

— Ты говоришь, что я сумасшедший, а сама сидишь на краю борта и жаждешь моего члена больше, чем своего следующего вздоха.

— Плотский грех, за который я, вероятно, дорого заплачу, попав в ад.

— Сначала дьявол должен забрать тебя у меня. — Его бедра напряглись, и он с силой погрузился в меня, отчего моя задница сдвинулась еще дальше от края. Но мне было все равно. Белые гребни волн под нами были давно забыты. Единственное, что имело значение, это кайф, на котором мы находились. Экстаз. Ощущение непобедимости, когда наши тела сливались в единое целое.

Это было безумие. Я была сумасшедшей, но, клянусь Богом, я доверяла ему. В этот момент восторга я доверила ему свою жизнь. Слепое доверие, которое сделало меня смелой, уверенной, храброй… иррациональной.

Я отпустила его и уронила руки на бока, обхватив пальцами бортик. С моих губ сорвалось хныканье, когда он протиснулся между моих ног и крепко обхватил мою шею. Другой рукой он потянулся вверх, и его пальцы разорвали платье, потянув ткань вниз, обнажив мою грудь, и соленый воздух заиграл на моей обнаженной коже.

— Господи, Мила, — пробормотал он, когда я откинулась назад, выгнув тело и вывернув шею. Единственное, что удерживало меня от падения, — это неустойчивая хватка, которой я держалась за выступ, и его сильная рука, пробравшаяся по моей спине.

— Ты хотел, чтобы я тебе доверяла, — вздохнула я. — Я тебе доверяю.

Я стиснула бедра, крепко сжав его между ног. Из его горла вырвался гортанный стон, и он наклонился, взяв в рот мой затвердевший сосок, потянул, посасывая, причмокивая, пожирая. Он поддерживал устойчивый ритм, покачивая бедрами при каждом толчке. Если бы он потерял контроль, если бы поддался безумию, которое грозило поглотить его, он бы потерял хватку, и я бы опрокинулась. Но он был прав, меня больше волновало удовольствие, которое, как я знала, он мог мне подарить, чем вздох, который мог стать последним.

Его язык дразнил кончик моего соска, прежде чем он выскользнул из-под его губ. Его ритмичные толчки не прекращались, мое возбуждение облегчало его член, когда он входил и выходил из меня.

Мое тело привыкло к нему, подстроилось под него, как будто наконец-то нашло того, кому принадлежало.

Я хотела еще больше отклониться назад, внезапно пристрастившись к возбуждению и к тому, как адреналин обостряет мои чувства, усиливая каждое ощущение, владеющее мной. Но Сэйнт зарычал и выругался, а затем схватил меня за руку и потянул вверх, крепко обхватив обеими руками за талию. Прижавшись к нему всем телом, я обхватила его за шею, и его теплое, затрудненное дыхание поцеловало чувствительную кожу моей шеи.

— Ты — яд, Мила.

— И все же это я медленно умираю.

Он схватил меня за волосы и откинул мою голову назад, его зубы впились в мое горло.

— Я буду охотиться за тобой даже после смерти.

Его толчки стали сильнее, жестче, глубже. Мои хныканья превратились в стоны, создавая сонет хаоса вместе с шумом волн под нами. Сэйнт потянулся между нами, и я вскрикнула, когда он коснулся моего клитора, сильно надавив, чтобы дать мне последний толчок, необходимый для достижения крещендо, которого я жаждала с тех пор, как поднялась по этой проклятой лестнице.

Мое тело вспыхнуло, каждый мускул напрягся, когда оргазм, который он в меня вогнал, грозил разорвать меня на части. Его пальцы впились в мои бока, и он зарылся лицом в мою шею, ругаясь, когда кончал, изливая в меня свою кульминацию.

После последнего толчка он сдернул меня с края бортика, и мы оба рухнули, обессиленные, с громким и учащенным дыханием. Мое сердце билось как барабан, эхо усталости и адреналина смешалось в восторге, которого я никогда раньше не испытывала.