Грехопадение

— Как идеальная жена Руссо. — Я не отводила взгляда, он смотрел, как охотник на добычу. Но я отказывалась трусить или показывать страх. Я хотела, чтобы он посмотрел мне в глаза и увидел каждую унцию возрожденной борьбы, которой я обладала. Разница заключалась в том, что на этот раз я не буду использовать свою силу для борьбы с ним, а скорее буду бороться за то, чтобы удержать голову над водой. Чтобы не утонуть в мире, где правит Святой. Несмотря на то, что отношения между нами изменились, я все еще не была уверена, что смогу доверить ему свое спасение, если волны обрушатся на меня и унесут под воду. Сейчас единственным человеком, которому я доверяла в своих интересах, была я. Только я.

Я первая прервала зрительный контакт и посмотрела на тарелку с едой, стоящую перед нами. Это был великолепный набор сыров, оливок, разных видов копченого мяса, брускетт, инжира, винограда и еще нескольких неизвестных мне продуктов.

— Должен сказать, что у моей тети хороший вкус. Ничто так не завершает теплый итальянский летний день, как тарелка антипасто и бокал Dom Pérignon. — Он нахмурился. — Но, похоже, моя тетя забыла, что ты не ешь красное мясо.

— Ну, все это выглядит так вкусно, что я, пожалуй, попробую.

— Знаешь, это единственное, чего я о тебе не знаю. — Он сел обратно. — Почему ты не ешь красное мясо?

Я сделала глоток шампанского.

— Я удивлена, что ты этого не знаешь. Я была уверена, что ты знаешь обо мне все, возможно, и мою группу крови.

— Вторая положительная.

Я приподняла бровь.

— Не выгляди таким самодовольным.

— Расскажи мне.

— Что рассказать?

— Почему ты не ешь красное мясо.

Чувствуя себя неуютно в качестве темы разговора, я сдвинулась на своем месте и прочистила горло.

— Ты когда-нибудь страдал от похмелья, которое было настолько сильным, что ты думал, что умрешь, а потом тебе становилось только хуже, когда ты вспоминал об алкоголе, который ты выпил этой ночью?

Сэйнт никак не отреагировал и не ответил.

— Именно так я отношусь к красному мясу. Мне было одиннадцать лет, и я только что переехала в новую приемную семью. Они дали мне тухлое мясо, и я несколько дней болела. — Я обхватила пальцами ножку своего стакана. — После этого я больше не могла есть красное мясо.

Воцарилась тишина, и Сэйнт просто изучал меня своим напряженным взглядом, словно мог видеть воспоминания, добираясь до самых дальних уголков моего сознания и переживая их сам. Это нервировало, насколько уязвимой он заставлял меня чувствовать себя, просто глядя на меня. Ему не нужно было произносить слова или делать вдох. Все, что ему нужно было делать, это смотреть на меня. Я была уверена, что он заведет разговор дальше, попытается копнуть глубже, но он этого не сделал. Он просто протянул руку к блюду с едой.

— Давай начнем с этого. Вяленая утиная грудка и козий сыр на ломтике брускетты. — Он пожал плечами. — Мы можем не спешить и дойдем до финоккионы.

Я понятия не имела, что такое финоккиона, но то, как это слово перекатывалось у него на языке, проскальзывая мимо губ с его и без того чувственным акцентом, заставило меня прикусить внутреннюю сторону щеки.

— Финоккиона — это свинина, если тебе интересно. — Его глаза сверкнули от удовольствия, и он снова словно прочитал мои мысли.

Святой наклонился над столом между нами и взял в руку брускетту, и на секунду я замешкалась, наши глаза застыли друг на друге. Прошло всего мгновение, и воздух между нами сгустился, а мое тело все сильнее ощущало его животный магнетизм, притягивающий меня ближе, соблазняющий с каждой секундой.

— Давай, — призвал он. — Попробуй.

Я еще мгновение смотрела на него и придвинулась ближе, открыв рот. Сэйнт отступил на дюйм и сузил глаза.

— Укуси, и я отвечу тебе тем же. Но предупреждаю: когда я кусаю, я пускаю кровь.

— Отлично. Значит, ты…

— Заткнись. — Он снова приблизил руку. — А теперь попробуй.

Брускетта коснулась моих губ, и я открыла их, не сводя с него глаз. Я откусила маленький кусочек, хруст поджаренного хлеба был единственным звуком между нами. Вкус вяленой утки ощущался очень сильно, но терпкий, землистый вкус сыра создавал такой тонкий баланс, что он не был слишком сильным.

Я сглотнула, и его взгляд изучил мое горло. Цвет индиго в его радужке потемнел, и я откусила еще кусочек от хлеба, который он держал в руке. Не потому, что хотела больше еды, а потому, что хотела, чтобы он продолжал смотреть на меня так, будто жаждет попробовать. Попробовать меня на вкус.

Он откинулся на спинку стула и отправил оставшийся кусок хлеба в рот, привлекая все мое внимание к его губам. Это напомнило мне о том, каково это, когда они прижимаются к моей коже, а его язык ласкает мою разгоряченную плоть. Я сжала бедра и скрестила ноги под столом, мягкая ткань платья задевала мою чувствительную кожу.

Раскрасневшаяся и пылкая, я сделала последний глоток шампанского. Лед зазвенел, когда Сэйнт потянулся за бутылкой, наполняя мой бокал, как джентльмен. Но я на собственном опыте убедилась, что он не был джентльменом, когда дело касалось получения того, что он хотел.