Греховные уроки

— Ты подвергаешь сомнению мои правила? - Я вскидываю бровь. — Поскольку я без колебаний сменю свой номер, если ты не сможешь им следовать.

Она раздраженно вздыхает.

— Прекрасно. Какие еще правила?

— Если ты захочешь поговорить со мной, мы созвонимся.

Она смеется над этим.

— Что смешного?

— Ну, ты точно не самый лучший собеседник, которого я когда-либо встречала. - Она качает головой. — Я бы подумала, что ты больше подходишь для отправки сообщений.

Я рычу на это.

— Ты хочешь сказать, что мне нечего сказать, Камилла?

Она пожимает плечами.

— Ну, мы не разговариваем, если не занимаемся сексом. - Она облизывает нижнюю губу. — Если только ты не планируешь просто заняться сексом по телефону?

— Поговори со мной сейчас, - требую я.

— О чем?

Я не самый лучший собеседник, но по какой-то причине меня раздражает, что она обратила на это внимание. Что она думает, будто нам не о чем говорить.

— Расскажи мне о своей семье.

У нее перехватывает дыхание, и я замечаю, как в ее глазах вспыхивает грусть.

— Я люблю свою семью, даже если они всегда давали понять, что у меня нет свободы выбирать свое будущее.

— В каком смысле?

— С самого детства я знала, что меня ждёт брак по расчету с тем, кого выберет мой отец. - Она вздрагивает при упоминании отца. — Или, что более вероятно, брат.

Я ненавижу беспокойство, которое вспыхивает внутри меня при виде печали в ее глазах.

— Что не так с твоим отцом?

— Рак четвертой стадии. - Она сжимает губы, словно пытается удержать себя от того, чтобы не расплакаться у меня на глазах. — Мы узнали об этом на весенних каникулах.

— Мне жаль это слышать, - говорю, и мне действительно не нравится видеть, как ей больно.

Из ее глаз вытекает несколько слезинок, и она смахивает их. Обычно чужая боль неважно какого рода, доставляет мне радость, но прямо сейчас я не чувствую ничего, кроме жалости.

— Иди сюда, - приказываю я.

Она удивленно смотрит на меня, но делает, как я говорю.

Я хлопаю себя по коленям, и Камилла садится. Она позволяет мне обнять ее и прижать к своей груди и обхватывает руками мою шею.

— Чем я могу помочь?

Странное чувство бессилия, которое я испытываю при виде её боли, заставляет меня чувствовать себя почти нездоровым.

Никогда раньше я не испытывал ничего подобного.

Она прижимается лицом к моей груди и глубоко вдыхает.

— Просто обнимите меня, сэр.

У меня болит грудь.

— Конечно, malishka.

Я целую ее в макушку, потому что это кажется правильным. Странно нежный и интимный жест, который после немного пугает меня.

— А как насчет тебя? У тебя есть семья?

Этот вопрос для меня как удар под дых.

— Нет, - отвечаю я резче, чем намеревался.

Я не думаю о своей семье, оставшейся в России. На самом деле, большая часть моего детства в лучшем случае туманна, и я не возвращался туда с тех пор, как сбежал в Торонто, когда мне было четырнадцать лет. Двадцать лет назад, если быть точным.

Она выпрямляется, чтобы заглянуть мне в глаза.

— О, прости. Что с ними случилось?

Я сжимаю челюсть.

— Я не говорю о своем прошлом. Это еще одно основное правило.

Она прикусывает нижнюю губу, вытирая слезы.

— Хорошо.

Я нежно целую ее, наслаждаясь ощущением ее пухлых губ на своих.

— Итак, какие еще у нас есть правила?

Она вздрагивает, когда я целую ее в шею.

— Я не знаю, сэр.

— Нам нужно быть более осторожными теперь, когда здесь твой брат, который, кстати, тот еще мудак.

Она напрягается в моих объятиях.

— Что не так с Лукой?

— Он сел на мое место в учительской, а потом повел себя как придурок после того, как я сказал ему подвинуться.

Ее милый смех звонко разносится по комнате.

— Похоже на Луку. Он нормальный, когда узнаешь его получше.

Я вдыхаю ее сладкий аромат, наслаждаясь этим странно спокойным моментом с ней. До сих пор каждую секунду, проведенную вместе, нами двигало желание, но прямо сейчас мы спокойны и нам комфортно в присутствии друг друга.

Это ощущение я не привык испытывать ни с кем, даже с двумя самыми близкими друзьями, Оаком и Арчем.

— Ты забываешь, что я хорошо его знаю. Он учился в этой школе так же, как и ты.

Она кивает.

— Да, но это было как студент и профессор.

Я выгибаю бровь.

— Немного похоже на нас.

— Мне кажется, мы вышли за рамки обычных отношений между студентом и профессором, сэр.

Я крепче сжимаю ее в объятиях.

— Правда?

— Разве что ты часто трахаешься со своими студентками, а я не знаю об этом?

Я снова нежно целую ее. Это мягко и полная противоположность тому, к чему я привык.

— Нет, ты первая.

И последняя, хочу сказать я, но это кажется слишком окончательным. Такие слова ты говоришь человеку, с кем хочешь остаться на долгий срок, а для нас это невозможно.

Камилла закончит школу и на этом все закончится.

Я монстр. У меня нет сердца. А это значит, что я ничего не могу дать Камилле.

Она найдет себе мужчину, который будет хорошо к ней относиться и любить ее.

Тогда почему мысль о том, что она когда-нибудь найдет другого мужчину, вызывает во мне приступ собственнической ярости?

 

 

Глава 29

 

 

Гаврил

 

 

 

Проходят недели, и я чувствую, как внутри у меня что-то сжимается, предупреждая о том, что Камилла скоро закончит школу.