Греховные уроки

Что мы чувствуем друг к другу?

Я осознаю, что Камилла с самого начала была более глубоко вовлечена в это эмоционально, чем я, но не могу избавиться от этого ноющего ощущения внутри, что она дорога мне больше, чем кто-то из тех, о ком я когда-либо заботился.

Черт, не думаю, что мне когда-либо была дорога женщина.

И все же слово "чувства" заставляет меня нервничать.

— Пойду возьму десерт, - говорю я, снимая напряжение и убирая грязную посуду со стола.

Камилла ничего не отвечает, но я чувствую, как она наблюдает за мной. Воздух становится тяжелым от напряжения, и это всё вина Арчера.

Пришёл сюда с рассуждениями о любви и чувствах.

Я достаю из холодильника тирамису, приготовленный на скорую руку, три тарелки и возвращаюсь к столу.

— Как думаешь, он проснется для десерта? - спрашиваю, не зная, что еще сказать.

Она качает головой.

— Похоже, он в полной отключке.

— Смотри, - говорю я, накладывая большую порцию в тарелку и подношу ее прямо ему под нос.

Его глаза дергаются, он принюхивается, а затем резко выпрямляется, широко раскрыв глаза.

Камилла смеется.

— Что случилось?

— Ты уснул, - говорю я, указывая на тарелку с десертом. — Тирамису разбудил тебя. Хочешь?

Он жадно забирает его у меня.

— Тебе даже не нужно спрашивать.

Мы оба смеемся, глядя, как он поглощает тирамису, как свинья, которая не ела несколько дней. За столом воцаряется уютная тишина, и я благодарен за то, что ушло то неловкое напряжение между мной и Камиллой.

Я ни за что не готов разбираться в том, что, блядь, между нами происходит.

Мне нужно не забыть надрать Арчеру задницу завтра утром, когда он протрезвеет. Вечер проходит совсем не так, как я планировал.

 

Глава 30

 

 

Камилла

 

 

 

Время идет так быстро, что кажется, будто оно подгоняет меня.

До выпуска осталось всего две недели, а значит, и две недели до того, как я попрощаюсь с Гаврилом навсегда.

Любая боль, которую он причинил мне, – ничто по сравнению с душераздирающей болью от одной только мысли о том, что я больше никогда его не увижу.

Такое ощущение, что он - моя вторая половинка, как будто он дополняет меня. Даже если он всегда настаивал, что это всего лишь секс, мне трудно поверить, что он не чувствует того же.

Или, может быть, я просто наивная девственница, которая слишком привязалась к мужчине, лишившему меня невинности. Пустота, которую оставит его отсутствие, слишком огромна, чтобы о ней думать.

Я поднимаю взгляд от своей работы и обнаруживаю, что он смотрит прямо на меня, в его глазах бушует ад.

Мои щеки пылают, и я снова опускаю взгляд на свое сочинение, когда звенит звонок.

Бабочки оживают в моем животе каждый раз, когда я понимаю, что останусь с ним наедине.

Мой садистский и извращенный Гаврил.

То, что он делал со мной, вызвало бы отвращение у большинства людей, и все же я хочу исследовать с ним больше. Я хочу погрузиться во тьму и никогда не выходить оттуда.

Этот человек может стать либо моим спасением, либо моей погибелью, зависит от того, чем все это закончится.

Миа спросила меня, как продвигаются наши отношения, когда я вернулась в Чикаго на ее свадьбу несколько недель назад, и я не смогла говорить об этом.

Мои мечты могут исполниться или разбиться вдребезги, в зависимости от того, какие чувства он ко мне испытывает, а я пока слишком напугана, чтобы выяснить это.

Я не спеша собираю сумку, пока не остаюсь в классе последней, и только тогда встречаю напряженный взгляд Гаврила.

— Ты очаровательна, когда смущаешься из-за того, что я пялюсь на тебя. Ты знала это?

Я качаю головой.

— Тебе не стоит быть таким очевидным, когда мы находимся в комнате, полной других людей.

Он смеется, звук мрачный, почти садистский.

— Тебе не стоит указывать мне, что я должен или не должен делать. - Он направляется ко мне хищной походкой, глаза потемнели от желания и чего-то еще. — Иди сюда.

Я обхожу свой стол и иду навстречу к нему, мое сердце неровно колотится, как всегда, когда он вот так смотрит на меня.

Остановившись в метре от него, я задерживаю дыхание, ожидая его следующего шага.

Словно гадюка, он нападает и притягивает меня к себе, не заботясь о том, что дверь в класс все еще приоткрыта.

Я ахаю, когда мягкость моего тела прижимается к его твердым мускулам.

— Сэр.

— Называй меня хозяином, malishka.

— Хозяин, - мурлычу я.

Он стонет, а затем целует меня со всей страстью, на которую только способен, яростно проводя языком по моим губам.

Я раздвигаю их для него, и он проникает внутрь, борясь за полное господство, и я даю ему это.

Мне нравится, как он забирает у меня весь контроль, так идеально контролируя ситуацию.

Невозможно не стонать, когда я трусь бедрами друг о друга, нуждаясь в большем от него.

— Пожалуйста, - выдыхаю я.

— Что пожалуйста, Камилла?

— Ты так сильно мне нужен.

Он ухмыляется.

— Скажи мне, насколько сильно.

Этот мужчина издевается надо мной, но я не могу отказать ему.

— Так же сильно, как мне нужен кислород.

Ухмылка на его губах становится шире.

— Не будь такой драматичной.

— Ты нужен мне так сильно, что это причиняет боль.

— Хорошо.

Он снова целует меня, поднимая на руки.

Покрывая горячими поцелуями мою шею, он несет меня к двери в подвал.