Греко-персидские войны

Разберем некоторые спорные моменты сражения. Прежде всего, обратим внимание на рассказ Геродота о тактике, которую применили спартанцы в первый день битвы: «Лакедемоняне дрались храбро и доказали вообще, что умело сражаются с неумелым врагом. Доказали это в особенности тем, что несколько раз совершали поворот для видимости, что обращаются в бегство. При виде их бегства варвары с криком и шумом устремлялись на них; тогда эллины, будучи уже настигаемы врагом, вдруг оборачивались лицом к варварам и таким образом каждый раз истребляли несчетное множество персов. Было убито, впрочем, и немного спартанцев» (VII, 211). Вопросов возникает масса. Во-первых, непонятно, как неповоротливая по своей природе фаланга вообще могла такое сделать. Во-вторых, сама местность не располагала к столь сложным тактическим перестроениям. В-третьих, за исключением Геродота, никто из античных авторов о таких маневрах фаланги гоплитов не упоминает. Вывод напрашивается один – «отец истории» неверно понял и истолковал полученную информацию. Скорее всего, спартанцы просто отступали в глубь ущелья к Фокейской стене, где персы попадали под удар легковооруженной пехоты, после чего отходили с большими потерями. Другого внятного объяснения таким странным маневрам я просто не могу найти.

Другой момент связан с жителем Трахина Эфиальтом, проводником персов по Анопейской тропе в тыл защитникам Фермопил. Очень интересную трактовку его поступку дает И.Е. Суриков: «Ныне – особенно в трудах общего характера – этого злополучного Эпиальта называют не иначе как предателем. Однако же предательства как такового мы в его поступке не находим. Малида, уроженцем и гражданином которой он являлся, не входила в состав антиперсидской коалиции; более того, в числе других областей Северной Греции она незадолго до описываемых событий дала Ксерксу “землю и воду” (Herod. VII. 132), т. е. признала персидский суверенитет. И впоследствии малийцы посылали свои отряды в войско персов (Herod. VIII. 66); на стороне последних сражались они и в Платейской битве (Herod. IX. 31). Таким образом, своего государства Эпиальт не предавал (напротив, действовал вполне в рамках общей проперсидской политики Малиды), а об «общегреческом деле» вряд ли вообще имел хоть какое-то понятие. Вот если бы персов провел в тыл эллинам афинянин или спартанец, – тогда это, конечно, была бы измена. Мы отнюдь не обеляем Эпиальта. Его поступок с моральной точки зрения низок и подл, тем более что он был вызван корыстолюбием. Но предательства в юридическом смысле инкриминировать Эпиальту нельзя»[65]. Как видим, все было не так просто и однозначно.

Тем не менее возмездие Эфиальта настигло. За его голову была назначена награда, поэтому, опасаясь мести спартанцев, он убежал в Фессалию, где и скрывался некоторое время. Переждав опасность, беглец вернулся домой, однако некий Афинад из Трахина вскоре прикончил Эфиальта. Геродот пишет, что убили проводника совсем по другому поводу, но лакедемоняне все равно дали награду Афинаду. Золото Ксеркса не пошло Эфиальту впрок.

Впрочем, Ктесий Книдский пишет о том, что проводниками персов по Анопейской тропе были два знатных жителя Трахина Каллиад и Тимаферн, изначально находившиеся в лагере Ксеркса (Persica, 24).