Греко-персидские войны

Кимон стоял на носу флагманской триеры и видел, как персидские корабли поднимают якоря и отплывают к устью реки. Он понял, что противник хочет избежать боя, и приказал триерарху увеличить скорость. Загрохотали барабаны келевстов[85], задавая ритм гребцам. Триеры стремительно летели по водной глади, острые тараны рассекали волны Средиземного моря. Персы спешили, их корабли уже начали входить в устье Эвримедонта, однако проход оказался слишком узок для такого количества судов. Корабли начали сбиваться в кучу, и тогда командующий флотом Тифравст принял единственно верное решение – развернуть флот навстречу врагу и принять бой. В противном случае все персидские корабли обрекались на уничтожение. Тифравст стал выводить флот в море и разворачивать суда в боевой порядок, но опять-таки сказался недостаток времени, и он ничего не успел. Персы спешили, возникла сумятица и беспорядок, а Кимон моментально оценил ситуацию и велел набрать скорость для атаки. Стратег надвинул на лицо шлем, взял в руки копье и приготовился к бою. Каждый триерарх наметил себе цель и повел на нее свой корабль.

Для персов начался кошмар. Их корабли не могли маневрировать, поскольку оказались зажаты между берегом и греческим флотом, что и предрешило исход морского боя. Триеры с разгона били таранами в корпуса персидских кораблей, делали проплыв вдоль бортов и ломали на вражеских судах весла. Лучники расстреливали бегающих по палубам персов, а гоплиты перебирались на неприятельские корабли и рубили вражеские команды.

Все закончилось быстро. Не выдержав сумасшедшего натиска эллинов, персидские корабли стали разворачиваться и уходить к берегу, поскольку экипажи решили искать спасение на суше, под прикрытием своей пехоты. Суда врезались в песок или садились на мель на мелководье, сотни людей в панике покидали корабли, которые моментально захватывались эллинами. Кимон решил воспользоваться сложившейся ситуацией и приказал атаковать готовую к бою персидскую пехоту, стоявшую на берегу. Воины ответили стратегу восторженным ревом.

Гоплиты с бортов прыгали в море, поднимали над головой оружие и по грудь в воде брели к берегу. Персидские стрелки натянули луки, и тысячи стрел посыпались на идущих в атаку греков. Но эллины поднимали над головой щиты, выходили на берег и формировали боевую линию. Потрясая копьем, Кимон устремился вперед, за ним с боевым кличем пошла вперед тяжеловооруженная пехота. Персы еще раз выпустили по стреле и бросились врукопашную.

Азиаты бились храбро и умело, они отразили все атаки гоплитов и сами перешли в наступление. В этом сражении все зависело от храбрости воинов и их выучки, а не от искусства военачальников. Битва развернулась на узкой прибрежной полосе, греки старались оттеснить персов к лагерю, а те в свою очередь хотели сбросить эллинов в море. Линия фронта колебалась то в одну, то в другую сторону, и кто побеждает, понять было невозможно. Но постепенно чаша весов стала клониться в пользу эллинов. Доспехи и оружие гоплитов гораздо лучше подходили для ближнего боя, чем снаряжение персов, и греки несли гораздо меньшие потери. Смыкая ряды, они щитами оттесняли противника, нанося короткие и точные удары копьями и мечами. Персы гибли один за другим и медленно отступали в сторону лагеря. Гоплиты усилили натиск и наконец обратили неприятеля в бегство.

Персидские отряды побежали к лагерю, а греки устремились в погоню. Беглецов убивали сотнями, и лишь только потом стали захватывать в плен. Командующего сухопутной армией Ферендата эллины настигли возле его шатра, сбили с ног и изрубили мечами. В лагере было захвачено огромное количество трофеев; как и положено, палатки персидских военачальников в буквальном смысле слова ломились от всякого добра. Еще шло преследование разбегающихся в разные стороны азиатов, еще добивали тех, кто оказывал сопротивление, уже начинался грабеж захваченного лагеря, когда Кимону доложили о том, что к устью Эвримедонта приближается финикийская эскадра.

У стратега времени на раздумья не было. Треть армии осталась на берегу собирать добычу и охранять пленных, а остальные воины стали вновь грузиться на триеры. При этом нескольким сотням бойцов Кимон велел переодеться в персидские одежды и доспехи и идти в бой на вражеских кораблях. Полководец понимал, что его люди устали после двух сражений на суше и на море, но он также видел, насколько в данный момент высок боевой дух афинян и союзников. Воодушевленные двумя победами подряд, эллины были готовы своротить горы и требовали от Кимона, чтобы он их вел на новую битву.