Греко-персидские войны

Но среди десяти стратегов возникли разногласия по принципиальному вопросу: что делать дальше? Мнения разделилась, поскольку часть военачальников во главе с Мильтиадом хотели сражаться с персами и предлагали перейти к активным действиям, а другие боялись численного превосходства противника и не хотели вступать в бой с персами. Отдавали стратегическую инициативу Датису и Артафрену. Увидев, что вверх берут сторонники пассивной тактики, Мильтиад отозвал в сторону полемарха Каллимаха и сказал ему следующее: «Теперь, Каллимах, в твоей власти: или наложить на Афины иго рабства, или защитить их свободу и воздвигнуть себе на вечные времена такой памятник, какого не оставили по себе даже Гармодий и Аристогитон. С того времени, как афиняне существуют, им не угрожала такая опасность, как теперь. В самом деле, если они будут покорены персами, то участь их решена: они будут отданы во власть Гиппия; напротив, если город наш выйдет победителем, то может стать первым в ряду эллинских городов. А теперь я скажу, как может случиться это и почему от тебя зависит решение дела. Мнения десяти вождей разделились; одни из нас советуют вступить в бой с врагом, другие не советуют. Если мы не дадим сражения, то я уверен, что сильная смута постигнет умы афинян и склонит их на сторону мидян; если же мы вступим в бой прежде, чем обнаружится раскол в среде некоторых афинян, то с помощью справедливых богов мы можем выйти из сражения победоносно. Все это теперь в твоей власти и от тебя зависит. Если ты примешь мое предложение, отечество твое будет свободно, а город станет первым в Элладе; если же предпочтешь мнение тех, которые не советуют сражения, то получишь в удел противоположное названным мной благам» (Herod. VI, 109).

Каллимах внимательно выслушал Мильтиада и согласился с его доводами. Этим решением полемарх на века определил не только судьбу Эллады, но и всего Восточного Средиземноморья. Его голос оказался решающим, и на военном совете было решено дать сражение персам. Поскольку стратеги командовали по очереди, то один из них, Аристид, добровольно отказался от командования в пользу Мильтиада. Он искренне считал, что бывший тиран Херсонеса Фракийского хорошо знает все тактические уловки противника и в сложившейся ситуации это послужит на пользу общему делу. Примеру Аристида последовали другие стратеги, и, таким образом, командование сосредоточилось в руках одного человека. Принцип единоначалия восторжествовал.

Геродот пишет, что Мильтиад не начинал сражения до тех пор, пока не пришла его очередь командовать. На мой взгляд, это произошло случайно, поскольку стратег просто выжидал удобного момента для атаки. И когда этот час наступил, Мильтиад велел своим бойцам готовиться к битве.

3. «В заливе воют трубы Марафона…». 12 сентября 490 г. до н. э

Мильтиад стоял на склоне горы и внимательно смотрел в сторону персидского лагеря. Стратег сдвинул на затылок коринфский шлем, прикрыл ладонью глаза от палящих лучей солнца и старался разглядеть, что же происходит в расположении противника. Прибежавшие лазутчики доложили о том, что персидская конница начала погрузку на корабли, и Мильтиад пытался понять, что задумали Датис с Артафреном. Рядом стояли остальные стратеги во главе с Каллимахом и яростно спорили между собой. Наконец пришли к выводу, что если персы и задумали отплыть, то явно не в Азию, а затем, чтобы найти другое место для высадки. И таким идеальным местом греческим военачальникам представлялась Фалеронская бухта около Афин. Возникал вопрос – что делать в данной ситуации?