Гремя огнем, сверкая блеском стали - 2 (СИ)

   Гвардии полковник Лунин, вы произвели всех военнослужащих в старшины, распустили полк "Лунинград" и альянс "Свои". Репутация среди гарнизона и местного населения повышена на +1000. Вы достигли уровня "Брат".

   Я не приказал экипажу покинуть танк, почему-то мне было жаль этих неприметных НПС-сержантов, хотя шансов уцелеть у них не было. Ни одного.

   "Надежда" развернулся и покатил к транспортнику без опознавательных знаков. Я по пояс выставился из верхнего люка главной башни и успел увидеть...

   Что именно? "Нет слов для описания", - какая избитая фраза. Отличная отговорка, когда слова-то есть, да вот тебе в силу твоей ограниченности они неизвестны. В вашем, человеческом, языке, действительно, нет и не может быть слов для описания того, чему нет места в человеческой жизни. К вашему счастью - нет... Но тут дело иное.

   Я видел, но никак не мог описать, что, собственно, вижу. Оцифрованный разум не был способен перевести в слова то, которые показалось на юго-восточном краю горизонта. Вначале возникла серебристая амёба, отдалённо напоминающая пролитую на стол ртуть, увиденную сквозь знойное марево. Но эта клякса совершенно не подчинялась законам тяготения, зависала в воздухе, сжималась и неожиданно расширялась, запуская ложноножки в землю.

   Потом амёба вальяжно выпустила отростки в разные стороны, начала уверенно всасывать в себя лес на холмах и сами холмы. -"Нет, - подумал я. -не всасывать, не обманывай себя. Уничтожать. Отменять". Окрестности едва заметно потянулись к амёбе. Местность начала сползать в воронку, горлышком которой была ртутная клякса. Мой Т-35 и самолёт также едва заметно приближались к блестящему пятну.

   Горящий посёлок на берегу протекавшего между холмами ручья странно извернулся вопреки всем правилам зрительной перспективы и съехал внутрь амёбы. Я успел заметить, как полуразрушенные дома рассыпались в прах, перед тем, как их поглощало вырвавшееся из Преисподней Ничто.

   Скорость всасывания окрестностей блестящей кляксой слегка возросла. До самолёта оставалось не более километра.

   Вдруг одно из щупалец амёбы зашевелилось, словно в задумчивости, затем развернулось и повернулось в сторону последних сражающихся танков бывшей "Лиги" и моего только что распущенного альянса. И тут произошло то, чего мне никогда не забыть. Наверняка, игроки "Лиги" и "Своих" покинули свои машины, в технике оставались только НПС: механики-водители, радисты, наводчики и заряжающие. И вот танки, бронетранспортёры и самоходки обеих группировок перестали стрелять друг в друга, резко развернулись боевым ромбом, ведя бешеный огонь из орудий и пулемётов, двинулись в сторону зеркально блестящей кляксы. В эфире послышался хор голосов, яростно ревущих "Панцерлид". Те, кого многие игроки презрительно называли "неписями", "виртуалами", "цифровиками", "программами", "невсамделами" и "роботами", оставленные людьми-командирами, пошли в последнюю безнадёжную атаку смертников, предпочитая погибнуть в бою. Мой экипаж подхватил марш танкистов.

   Едва люк-пандус коснулся земли, "Надежда" вкатилась в тёмное чрево транспортника. Даже сквозь рык двигателей, врывавшийся сквозь открытый люк самолета, я слышал канонаду: поглощаемые зеркальной амёбой танки бывших "Лиги" и альянса "Свои" продолжали предсмертный бой.

   Всегда спокойный голос пилота отчаянно лязгал в динамиках под потолком:

   -Пристегнитесь! Пристегнитесь все и держитесь!

   Транспортник, до предела форсировав порядок взлета, рванулся вперед и вверх с наибольшей скоростью. Сверху было видно, как ртутная клякса втягивает пресечённое оврагами поле с последними танками на нём. Голубое небо тоже приобретало мертвенный зеркальный отблеск, словно бок стеклянной ёлочной игрушки. Неестественно блестящие небеса опускались куполом на поедаемый мир "Огня и стали".

   Я, не став пристёгиваться, прильнул к иллюминатору. И увидел такое, отчего застучали зубы. Громадная часть мира бессмысленно потянулась в воронкообразную пропасть.

   -"Конец. -билось у меня в голове. -Конец!"

   -Что творится, хозяин? - в страхе спросил танк. Я не ответил.

   Самолёт ткнулся в хрусткий тундровый снег. Упал люк-пандус. Я держась за поручневую антенну главной башни, съехал на броне "тридцатьпятки", спрыгнул на ходу, побежал к ИскИну, стоявшему в распахнутой генеральской шинели и без папахи. Рядом с ним стояла бледная Надя, держащая на руках закутанную во что-то мохнатое Анюту.

   -У нас не больше десяти минут. -страшнее всего было то, что генерал говорил негромко и безразлично, глядя куда-то поверх моей головы. -Есть шанс уцелеть. Прячьтесь в танке.

   Я приказал экипажу "уплотниться". Вы знаете, что это значит для Т-35? Когда девочка, Надя и я влезли в главную башню, пошевелиться там было невозможно, острые железные углы, казалось, впивались одновременно во все части тела.