Гремлины

Почему - "их" ? - спрашивал он себя, вдруг осознав, что он и "они" это фактически одно и то же: их отличали лишь последствия ошибки Могтурмена.

И во мне они тоже заложены, подумал он, чувствуя вину. Просто так получилось, что я остался самим собой. Как он уже делал много раз в прошлом, он стал думать о том, что произошло с другими, сколько они прожили, сколько несчастий вызвали.

Нет, подумал он, заставляя сознание стереть возникающую картину. Об этом не надо думать. Лучше я совершу путешествие... путешествие к прекрасным огненным рекам Кателезии.

Он закрыл глаза, и всегда послушное сознание Могвая начало рождать яркие краски кипящих рек подпланеты Кателезии. Это было одним из любимых зрелищ Могвая, хотя, когда у него возникало легкое раздражение, ему больше нравилось наблюдать за битвами ума между вооруженными червями Укурсиана. К его любимым земным образам относились затмевающие солнце полеты пассажирского "голубя", которые прекратились лет сто назад, и сцены землетрясения в Сан-Франциско.

Он свернулся в шарик, наслаждаясь пейзажами Кателезии, когда вошел китаец. Держа маленькую тарелку в тонких пальцах, тщедушный человечек с лицом, напоминающим старую кожу, тихо подошел к краю стола и глядел вниз, в клетку своего пушистого друга. На тарелке был набор восточных деликатесов - остатков из ресторана Хан Ву по соседству - кусок рулета с яйцом, рис, брокколи и дважды прожаренные тонкие кусочки свинины. Ко всему этому китаец добавил маленькую резиновую губку, которую нашел в кладовке.

Почувствовав присутствие хозяина, Могвай пошевелился, открыл глаза, затем вскочил и встал в ожидании, чувствуя запах еды.

По-доброму улыбаясь, китаец открыл ящик сверху и просунул руку, чтобы осторожно поднять Могвая. Он поставил его на стол рядом с тарелкой и кивнул.

- Можешь теперь насладиться, дружок, - мягко сказал он, нежно гладя Могвая по голове, отошел на шаг назад.

Могвай посмотрел в тарелку. Конечно, там опять был чужеродный предмет. Вчера это был кусок мягкого тягучего дерева; до этого - пара пористых белых щепок, которые китаец, как он видел, достал из упаковочного ящика. Понюхав черную резиновую мякоть, он сразу определил, что, если ее съесть, вреда не будет. Он знал, что в лучшем случае она будет безвкусной, в худшем - горькой, абсолютно лишенной питательности, и ее будет очень трудно жевать. Но китайцу так нравилось смотреть, как он ест несъедобные вещи, что он считал неблагородным разочаровывать его. Он справится с этим предметом всего лишь за минутку, а потом сможет с удовольствием съесть все остальное в качестве десерта.

Схватив зубами губку, он втянул ее в рот и начал перемалывать резцами. Как он и подозревал, она была жестка и имела привкус бензина - он не принадлежал к числу его любимых специй. Но Могваю нравилось смотреть, как лицо старика принимает выражение удивления и радости. Меньше чем через минуту, проглотив неперевариваемое блюдо, он деловито и жадно набросился на рис и рулет с яйцом. Быстро глянув вверх, Могвай увидел довольную улыбку на лице китайца и не пожалел о том, что потрудился и съел губку.

Доставить удовольствие старику - это, в конце концов, не такая уж большая плата за мирную жизнь.

ГЛАВА 2

Билли долго боролся со страстным желанием как следует пнуть в бок свой мерзкий фольксваген. Потом он все же двинул как следует сапогом по ржавому пятну в том месте, где заднее крыло соединялось с корпусом машины.

И сразу пожалел об этом. Не только из-за резкой боли в пальце. Машина выпуска шестьдесят девятого года была хоть и стара, все же являлась достаточно надежным средством передвижения. Правда, клапан сопротивлялся всем попыткам Билли открыть и закрыть его по своему желанию, и его приходилось либо полностью открывать, либо оставлять в закрытом положении. Терпение Билли испытывали скрип и дребезжание, но, поскольку они были "временными" (по выражению механиков, неспособных найти их причину), они с машиной как-то приспосабливались друг к другу.

Но почему она вечно артачилась, когда он опаздывал на работу? Вчера вечером было так же холодно, может быть, даже холоднее, чем сегодня утром. Ему не особенно хотелось пиццы, и он безусловно не испытывал никакой радости от того, что его, и именно его, отправили за ней. Почему эта телега не закашлялась и не сдохла тогда?

Он вздохнул, посмотрел на часы и вздрогнул. Если бы его могли запихать в пушку и выстрелить прямо в банк, он опоздал бы всего на минуту. Он взглянул вокруг. Улицы странного города Кингстон Фоллз с населением в 6122 человека были пусты, как всегда, когда нужно было, чтобы кто-нибудь тебя подвез.