Гремучий ручей

– Говори! – Воздуха в легких не осталось, в груди разгорался настоящий пожар.

– Сначала вы. – А парень не промах. Врезать бы… выбить все, что он знает, силой. Вот только Григорий давно для себя уяснил, что хитростью добиться можно больше, чем силой. Да и не скажет этот Сева, если силой. Вон как глазюками зыркает. Идейный? Или повод посерьезнее есть?

– Кого? – спросил Григорий, не сводя с парня глаз. – Кого они у тебя забрали?

Если такой молодой, такой злой и отчаянный, то только по одной единственной причине. Раньше бы Григорий нашел сотню других причин, но нынче осталась только одна.

– Брата… – Парень как-то сразу сник, погас яростный огонь в глазах.

– Убили?

– Фон Клейст… – Побелели губы, сжались кулаки. – Сначала пытал, потом застрелил.

– За что? – Можно было и не спрашивать. Тут один ответ: либо партизаны, либо подполье. Всеволод парень городской, значит, второе. – Подпольщиком был?

– Не он… – Парень замотал головой. – Я! Листовки у нас дома нашли. Это я их принес, понимаете?

Григорий понимал, смотрел на Всеволода, а видел своего Митяя.

– Я принес, а кто-то донес… Они пришли с обыском. Егор сказал, что это его листовки. Понимаете?

И снова понимал, он бы ради Митяя так же поступил.

– Я хотел сказать, что не его, а мои. – Всеволод говорил очень тихо. Так тихо, что едва различить. – А он крикнул, что я продался фашистам, и ударил. Он боксом до войны занимался, знал, как ударить, чтобы вырубить, чтобы я ничего не смог сказать, чтобы его не остановил.

Ясная история. Ясная и печальная. Младший брат по глупости и молодости натворил дел, а расплачиваться пришлось старшему. Рука сама потянулась в карман. Григорий сунул папиросу в рот, но не зажег.

– Не вини себя, парень, – сказал он тихо. – Это его решение было. На сколько он тебя старше был? – спросил просто, чтобы отвлечь. Иногда такое срабатывало.

– На четыре года… Какая разница? – Глаза Всеволода блестели. То ли от ярости, то ли от невыплаканных слез.

– Теперь никакой. – Не сработало… – Теперь одно ясно, ты здесь, чтобы за брата отомстить.

– Донесете? – спросил Сева с горькой и одновременно дерзкой усмешкой. Дурень…

– Врезать бы тебе, Сева, – сказал Григорий устало. Ну что ты с ним будешь делать! С одной стороны, молодой, яростный, неосмотрительный, а с другой, наблюдательный и неглупый. И про лабораторию фон Клейста знает. Если конечно не врет. – Где эта лаборатория? – спросил он вместо того, чтобы врезать. – В доме?

– Нет. – Парень мотнул головой. – Под разрушенной часовней.

Под часовней, значит. До часовни Григорий добрался бы очень нескоро, сначала бы стал подвалы обыскивать.

– Откуда знаешь?

– Следил.

– За фон Клейстом?

– Да.

– Убить хотел?

Парень ничего не ответил, снова сжал кулаки.

– Он почти всегда ходит со своими псами. Что, если бы почуяли?

– Тот раз он был один. – Всеволод вздернул подбородок. – Один шел в сторону часовни. Я пошел следом. Подумал, что лучшего случая не представится.

– Дурень… – Григорий не смог промолчать. Вот только парень его, кажется, даже не расслышал. Ему хотелось выговориться.

– Темнело уже. Еще не вечер, но уже сумерки.

– Тут что ни день, то сумерки, – пробормотал Григорий себе под нос.

– Он зашел в часовню. – Всеволод смотрел куда-то поверх его головы, словно бы видел что-то другим не видимое. Или просто вспоминал. – Я остался ждать. Сначала думал, он скоро выйдет, а ждать пришлось больше часа.

Больше часа. И все это время фашист провел с его сыном, с Митяем провел! Теперь уже сам Григорий сжал кулаки в немом бессилии.

– Он вышел… – Парень замялся.

– Он вышел, а ты не смог его убить, – сказал Григорий. – Человека убить, Сева, непросто. Уж я-то знаю, что говорю.

– Он не человек…

– Я знаю. Зато ты человек, парень. Что ты сделал?

Всеволод долго не отвечал, о чем-то напряженно думал, но, когда заговорил, голос его звучал твердо.

– Я подумал, что часовня разрушена, и там нечего делать больше часа. Но этот… гад все равно что-то делал. Я решил осмотреться, обыскать там все.

– Обыскал?

– Да.

– И что-то нашел?

– Нет.

Григорий едва не застонал от разочарования. Столько времени потрачено зря на пустые разговоры!

– Но я уверен, что где-то там должен быть потайной вход, – сказал Сева твердо.

– Почему ты в этом так уверен?

– Потому что я не выдержал… Когда прошло полчаса, я подкрался к часовне и заглянул в окно.

– И?..

– И этого гада там не было!

– Помещение большое? – тут же спросил Григорий.

– Небольшое. Да и негде там прятаться – одни руины.

– Ясно. – Григорий сунул папиросу в карман, велел: – Домой иди.

– А вы?

– А я прогуляюсь.

– Я с вами! – Парень схватил Григория за рукав. – Прогуляюсь. А по пути вы мне расскажете, зачем вам все это.

Эх, нужно было врезать. В воспитательных, так сказать, целях. Но сейчас уже поздно, вон как вцепился – как клещ! Григорий вздохнул, уже собрался соврать что-нибудь поправдоподобнее, когда услышал тихие шаги, а следом на фоне белых стен оранжереи увидел темный силуэт и предупреждающе приложил палец к губам.

– Это я, Гриня… – послышался знакомый шепот. – Что ж вы разорались-то на всю округу?