Гренада моя

— Сегодняшний день является поистине знаменательным для тысяч юнкеров по всей Российской империи, — наконец заговорил капитан. — Ибо сегодня ими была дана присяга на верность отечеству. Но мы здесь чествуем не простых юнкеров, а особую плеяду. В семнадцатом году Александровское училище набрало девиц-юнкеров для комплектования женских батальонов. Это выглядело опереточной постановкой Временного правительства. И не было таких, кто не прошелся бы острым словцом по самой идее девиц-офицеров. Но за первым переворотом случился второй. Нашлось немало военных, позабывших как о присяге государю императору, так и о верности новому правительству. Но эти девушки остались верны своему долгу до конца. Кто-то погиб в горниле Гражданской войны, кто-то пережил это страшное время. Но ни одна не предала, не отступилась и не осталась в стороне. Дорогие мои, вам есть на кого равняться. И пусть за теми первыми ласточками не водится особых подвигов и достижений, они показали всем нам, что значит долг и честь мундира. Верю, что здесь и сейчас мы превозносим не менее достойных. Сударыни юнкера, за вас. Господа офицеры. Ура!

— Ура! Ура! Ура-а! — Тут же слитно взревели десятки луженых глоток.

Девицы благоразумно промолчали. Во-первых, превозносят их. А во-вторых, обращались к офицерам, каковыми они пока не являются. Пока. Но хотя все девушки осознавали, что до выпуска не дойдет и половина, каждая из них была уверена, что уж она-то непременно получит на плечи вожделенные золотые погоны.

В этот момент, переполняемая чувством гордости и будучи на эмоциональном подъеме, Алина осмотрела банкетный зал. И словно увидела совершенно других людей. В глазах мужчин что-то поменялось. Взгляды стали более жесткими, но также в них появилось нечто, похожее на сострадание.

Возможно, потому, что большинство из них носили на груди знаки участников тех или иных боев. Вон поручик, отслуживший в Туркестане. Тот был в Монголии. Этот — участник Хасанских боев. Четверо устроившихся за отдельным столиком носят на груди знаки бойцов интербригад Испании.

Все они видели кровь и грязь войны. Теряли друзей, наверняка и сами едва разминулись с костлявой. И уж точно не видели в этом кошмаре места для таких вот милых девиц. Но очень даже вероятно, что наблюдали женщин в горниле сражений. Да хоть тех же сестер милосердия, которые нередко находят смерть, спасая раненых воинов. Как ее мама, прикрывшая солдатика своим телом.

После тоста наступили какие-то тягостные минуты. Каждый словно переосмысливал свое. Но затем последовал еще один тост от капитана. Потом еще. А там и не заметили, как официальная часть подошла к своему завершению. В зале снова стало шумно. Заиграли музыканты. Но пока не громко, а лишь создавая фон.

— Сударыня, позвольте представиться, подпоручик Бабичев, Алексей Иванович.

Алина удивленно вздернула бровь, глядя на невысокого, но ладно скроенного подпоручика, по всему видать, этого года выпуска. Хм. С другой стороны, где бы она могла видеть высоких бронеходчиков? А других тут попросту не было. А нет, одного пожалуй, все же видела. И он пока еще топчет грешную землю. Она слышала, что Азаров вроде как подался в Испанию. Ну да Бог милостив, он не позволит ему там погибнуть. Потому что его жизнь принадлежит ей и только ей.

— Дробышева Алина Владимировна, — протягивая ручку, представилась в ответ она и, не забыв о приличиях, указала на однокашницу: — Травина Татьяна Васильевна.

— Очень приятно, — склоняясь к запястью второй девушки, произнес Бабичев. — Разрешите пригласить вас на танец? — Это опять Алине.

Она и не думала, что окажется востребованной раньше пышногрудой Татьяны. Но уже многие говорили ей, что у нее просто ангельская внешность и обворожительная улыбка. Да чего уж там, она и сама это прекрасно знала.

Но все же, несмотря на затронувшую ее сердце официальную часть, Алина ни на секунду не забывала, зачем именно сюда пришли мужчины. Как и девицы, хотя практически все они сейчас буквально тряслись от страха и мучительно решали, как поступить. А коль скоро речь заходит об этом, а не о романтических бреднях, то тут уж на первый план выступают именно формы, где Алина не могла конкурировать ни с одной из девиц.

Она собиралась покинуть банкет, едва закончится официальная часть. Но все же посчитала неправильным отказывать молодому офицеру. Хотя для себя решила: один танец — и все. После этого уйдет.

Когда вернулись к столику, то обнаружила, что к ним уже подсел какой-то поручик, ведущий оживленную беседу с Татьяной. Та мило смущалась всякий раз, когда выдавала что-то простецкое типа «ага» и «угу». Но офицер и не думал обращать на это внимание, продолжая пересыпать свой рассказ комплиментами.

Все это Дробышева успела выхватить еще на подходе, а потому, не задерживаясь, прошла прямиком на садовую дорожку. Свежим воздухом подышать, потому как выпитое шампанское и танец слегка затуманили разум. Да и мешать не хотелось. Надо бы как-то тишком-бочком пробираться на выход.