Гренада моя

Пришлось рассказать как есть. И ее надежда на то, что друг все поймет правильно, полностью оправдалась. В конце концов, Алина ведь и впрямь не давала никакого повода и даже намека. Если не считать таковым ее присутствие на этом пресловутом банкете.

— Ладно, хрен с ней, с этой традицией. Но ведь ты не хотела…

— Коля, никого не волнует, чего я там хотела, а чего нет. Здесь вообще множество условностей. И одна из них в том, что я якобы знала, зачем сюда шла. А посему факт его приставаний не может рассматриваться как оскорбление. И ни один дуэльный комитет не одобрит поединок, если кто-то осмелится вступиться за мою честь.

— Как-то у вас все мудрено, — сделав неопределенный жест, хмыкнул парень.

— Что есть, то есть. Но, по сути, ты его уже наказал. Главное, чтобы челюсть не сломал.

— Чего это? Жалко стало?

— Слышал о соответствии наказания совершенному проступку? К сожалению, волей или неволей, но я его спровоцировала. Так что нокаута с него вполне достаточно. Ты, кстати, боксом не хочешь заняться?

— Да какой бокс, — отмахнулся парень. — Мамке с малыми помогать надо. А там и армия не за горами. Эвон сколько времени, а я только с халтуры возвращаюсь.

— Надеюсь, халтура не в «Европейской» была?

— Не. Там такой молоди делать нечего. Через две улицы от них. Ладно. Пошли провожу тебя домой и сам потопаю.

— Давай просто поймаем извозчика. А потом он и тебя довезет.

— Это чтобы механик как барин раскатывал!

— А что такого? Можно подумать, на это есть какой-то запрет. Главное, чтобы было чем заплатить.

— Нет, Алина. Тебя подсажу, а сам пехом. Как говорится, не жили богато, нечего и начинать.

— Ну, как знаешь.

Девушка ничуть не лукавила, когда говорила о том, что ни один дуэльный комитет не позволит вступиться за ее честь. Более того, никто не осудит Бабичева за содеянное ни словом ни взглядом. Для света она сама раззадорила его. И уж точно она не станет об этом распространяться, дабы не дошло до отца.

Дробышеву ведь будет плевать на дуэльный комитет. В конце концов, можно просто и без затей отвесить наглецу пощечину, потому что его рожа не понравилась. Все, оснований для поединка более чем достаточно.

Разумеется, до отца могут дойти и слухи. Да что там, скорее всего, дойдут. Но их можно было избежать лишь одним способом — отказаться от банкета. Не послушала отца, получила проблему. Ну да ладно. Все сплетни она с легкостью опровергнет. Насчет папеньки можно особо не волноваться. Что же до самого Бабичева… Похоже, у нее появился еще один должник. И придет время, она спросит плату. По полной спросит.

Часть четвертая Август 1937 года

Глава 1 Новое назначение

— Живы, стало быть, господин подпоручик, — с искренней радостью встретил его кладовщик.

— Жив, Капитоныч. А вы, я гляжу, уже развернулись на новом-то месте, — с улыбкой заметил Григорий.

— Так дело-то привычное, — пожал плечами старшина.

Практически месяц беспрерывных боев стоил корпусу довольно дорого. Не сказать, что потери катастрофические, но все же весьма существенные. Только в их батальоне они составили тридцать процентов личного состава и более сорока — в технике.

И особенно дорого им дался именно тот, встречный бой. После разгрома броненосного батальона сопровождавший его на грузовиках батальон франкистской пехоты сдался быстро. Стоило вышедшим в тыл бронеходам развернуться, а с фронта — приблизиться взводу Григория с десантом, как дело было сделано. Стальные монстры производят неизгладимое впечатление на пехоту без прикрытия артиллерии и на неподготовленных позициях.

Примерно через час подтянулись грузовики с частями, ринувшимися в прорыв для развития наступления. Далее их батальон надвигался уже прямиком на штаб корпуса генерала Дельгадо. Удар оказался настолько внезапным, что Фуэнсалида была взята с ходу, а сам генерал попал в плен.

Азаров в этом не принимал участия. В их роте оставалось шесть машин, и Дольский принял решение разделить их на два взвода. Плевать, что добрую половину составляли бронетяги Григория. Один из взводов принял Рощин, вторым поручик командовал сам. Пастухов сгорел в подбитой машине. Азарову же надлежало заняться переформированием оставшихся без машин бойцов и озаботиться ремонтом того, что еще можно реанимировать.

Уже к вечеру подтянулись передвижные ремонтные мастерские, и закипела работа. Трудились не покладая рук и не жалея сил. К утру удалось оживить четыре машины. Остальные три годились сугубо на переплавку. В других ротах ситуация была похуже, но в целом куда лучше ожидаемого. Тут скорее наметилась перспектива недостачи экипажей.

Но последующие бои показали, что люди гораздо выносливей и живучей машин. Уже через неделю стал ощущаться дефицит бронетягов. И тогда экипажи начали пересаживать на трофейные и отремонтированные германские машины.