Грешная девственница

– Еще раз, – приказал Эйвери.

– Я… я не могу.

Эйвери склонился над грудью Лоры, стал целовать, ласкать и покусывать ее. Лора с трудом протянула руки и стала гладить его волосы цвета осенних листьев, запустила в них пальцы и не отпускала его голову. Его осторожные скользящие движения сменились настойчивым ритмом, снова пробуждая в ней страстное желание, заставляя ее тело гореть. Напряжение достигло высшей точки. Лора почувствовала боль.

– Эйвери. – Лора снова погрузилась в забытье. На этот раз она услышала, как Эйвери ахнул и застыл. Затем он покинул ее лоно. Перед глазами Лоры то вспыхивали, то гасли огни, она ощущала лишь свое тело. Лоре казалось, будто оно рассыпалось на множество кусочков.

Лора пришла в себя и обнаружила, что Эйвери омывает ее полотенцем, смоченным прохладной водой. Она никак не ожидала от него столь нежного обращения. Лора поймала себя на мысли, что не удивилась бы, если бы Эйвери, удовлетворив свою похоть, отправил ее из своей спальни. Мол, пусть дальше делает что хочет. «Так мне и надо. Наконец-то я подтвердила свою репутацию».

Лора пришла к выводу, что он воспитан лучше, чем она полагала. Ей следовало вести себя робко, даже стыдиться, а не лежать нагой среди смятых простыней, пока мужчина оказывает ей столь интимные знаки внимания. Но она насытила свою страсть в такой мере, что даже пошевелиться не могла. «Я люблю его, а он любил меня так, что даже трудно представить. Ах, Эйвери, я тебя так люблю. А что, если рассказать ему, рискнуть всем, признаться в том, что и почему я сделала?» Это убедит Эйвери в том, что она не в силах жить без Алисы, или же вызовет в нем чувство отвращения? «Он ни за что не поверит мне, если я признаюсь в своих чувствах». Лора сообразила, что все сделала не так. Следовало признаться, что она любит его, признаться, что доверяет ему Алису. Лоре следовало любить их обоих и забыть обо всем остальном.

А сейчас ей придется остаться здесь, в его постели, иначе вся эта хорошо задуманная, глупая и озорная выходка окажется напрасной. Лора встала на неверный путь, и теперь придется пройти его до конца.

– Благодарю, – пробормотала Лора, когда Эйвери отбросил в сторону полотенце. Она коснулась его руки. – Возвращайся в постель.

– У тебя веки уже слипаются, – ответил Эйвери, глядя на нее сонными глазами.

– Можно немного поспать, а затем… – Голос Лоры угас, она протянула руки к нему. Ей не надо больше притворяться.

Эйвери улыбнулся, лег рядом и, накрыв и себя и Лору одеялами, привлек ее к себе. Она опустила голову на его плечо. Как хорошо снова почувствовать себя в объятиях мужчины, в объятиях именно этого мужчины. После любовных утех его крепко сбитое тело отдавало солью и мускусом, оно источало тепло. Лора прижалась к нему, пытаясь заглушить голос совести. «Уже слишком поздно. Слишком поздно что-либо исправить, признаться ему в любви. Слишком поздно завоевывать его доверие».

Лора закрыла глаза и погрузилась в сон.

В эту ночь они просыпались дважды и без слов отдавались друг другу. Третий раз Лора пробудилась, почувствовав, как губы Эйвери сладострастно целуют ее живот и движутся все ниже. Занавески были раздвинуты, в комнату лился свет. При свете раннего утра она увидела широкие плечи Эйвери и макушку его головы, исчезавшую между ее похотливо расставленных ног.

– Эйвери?

Лора читала об этом, но Пирс никогда так не ласкал ее. Эйвери заставил Лору умолкнуть столь глубоким и страстным поцелуем, что все ее тело изогнулось над постелью. Он крепко держал Лору, а его губы, язык и зубы делали все, чтобы она полностью забыла о всяких запретах. Она вцепилась в простыни, дышала отрывисто, хрипло молила его, но он был неумолим. Лора содрогалась, трепетала, чувствовала приближение экстаза. Пульс громко стучал у нее в ушах.

Тут Эйвери грубо выругался, и Лора догадалась, что не пульс стучит у нее в ушах. Стучали в дверь, за ней послышался встревоженный женский голос. Эйвери накрыл Лору простыней. Другой простыней он повязал себя вокруг пояса. Вдруг дверь, которую Лора уговорила Эйвери не запирать, распахнулась. На пороге показалась леди Биртвелл. Позади нее виднелись неясные очертания Меб и других людей, толпившихся в коридоре.

Леди Биртвелл громко захлопнула дверь, оставив остальных в коридоре.

– Эйвери Фолконер, как вы могли? – властно спросила она, размахивая чем-то. В ее руках оказалась туфля Лоры, которую та ухитрилась сбросить вчера вечером, пока Эйвери открывал дверь спальни. План Лоры сработал, но теперь ей стало не по себе – нервы напряглись, не давали покоя угрызения совести. «Алиса, думай об Алисе».

– А ты, Лора Кэмпион, слов не нахожу, как я огорчена. Слава богу, твоя мать не узнает об этом, бедняжка ведь уже умерла. Ну, уж от вас я такого никак не ожидала! – Леди Биртвелл обратила свой взор к крестному сыну. – Что скажете в свое оправдание?

– Кто знает об этом? – холодно спросил Эйвери. Лора с близкого расстояния видела, как напряглось тело Эйвери, как сжались кулаки, но его голос не выдавал ничего, кроме вежливого любопытства, порожденного скукой.