Грешная девственница

Двадцать минут спустя Эйвери сидел в кресле, задрав подбородок, пока Дарк орудовал бритвой вокруг опасного участка близ адамова яблока. Эйвери обрел внешнее спокойствие, которое не изменяло ему во время дуэлей, и многочисленных дипломатических кризисов. Лора Кэмпион представляла лишь очередной кризис, с которым он непременно справится.

– Милорд! – Дарк отступил назад, едва держа бритву в трясущейся руке. – Милорд, я чуть не… Простите, я не знаю, что нашло на меня.

– Это моя вина. Я сделал резкое движение. – Эйвери осторожно приложил полотенце к шее и с грустной улыбкой взглянул на пятно крови, оставшееся на нем. – Надеюсь, вы сумеете замаскировать порез, иначе гости подумают, будто я готов скорее перерезать себе горло, нежели жениться.

– Ха-ха, – засмеялся Дарк, так и не поняв, шутит ли хозяин или говорит серьезно. – Я уверен, никто так не подумает. Наверное, речь идет о восхитительной юной леди. Милорд, осмелюсь принести вам свои поздравления.

– Да. Благодарю вас, Дарк.

Эйвери откинулся на спинку кресла и позволил слуге завершить бритье. Лора. Эйвери считал, что защищен от нее прочной броней, однако оказалось, что его нервы не такие крепкие, как это казалось.

Эйвери спустился вниз к завтраку. На порез наложили повязку, ее скрывал шейный платок. Его лицо стало воплощением любезности. Столовую заполнили гости. Они ели без спешки, надеясь увидеть застигнутых на месте преступления любовников, когда те спустятся вниз.

Эйвери дружелюбно улыбнулся, с напускной беспечностью вполголоса отвечал на пожелания доброго утра и сел за стол.

– От всего понемногу, – обратился он к слуге. – Да, и еще кофе.

– Фолконер, у вас сегодня хороший аппетит, – заметил Симонсон и покраснел, когда две леди усмехнулись, а несколько джентльменов громко откашлялись.

– Вы совершенно правы, – ответил Эйвери, сверля его взглядом. – Думаю, в этом виноват прекрасный сельский воздух.

Вошла леди Биртвелл. Мужчины встали, когда та критически оглядела гостей, сидевших за столом.

– Экипажи будут поданы к парадному подъезду, чтобы отвезти вас на утреннюю службу, – объявила она. – Если кто желает прогуляться, до церкви идти минут двадцать. Слуги покажут дорогу.

По выражению лиц гостей стало видно – почти все начисто забыли, что сегодня воскресенье. Их мысли всецело поглотил столь долгожданный скандал. Эйвери принесли тарелку с яйцами, беконом, колбасками и почками. Он принялся за еду, пытаясь припомнить, испытывал ли он когда-либо столь неистовый гнев.

Гнев перемешался с горем и чувством вины за смерть Пирса. Эйвери сильно расстроился, застав Лору Кэмпион в Лондоне и догадавшись, что та задумала. Однако сейчас он оказался во власти лишь одного желания – вытрясти из Лоры всю душу. Даже то обстоятельство, что Эйвери сердился и на себя, не смогло избавить его от подобного намерения.

Эйвери через силу беседовал с соседями по трапезе на темы, уместные для воскресного дня, избегая скачек, скандалов в королевской семье, судебных разбирательств последних преступлений и большинства спектаклей. Хозяйка дома все равно не одобрила бы подобные разговоры, так что беседы носили нейтральный характер.

Во время отрывочного обсуждения кончины престарелого королевского кузена и возможности объявления траура при дворе раскрылась дверь и появилась Лора. Она тяжело опиралась на руку слуги. Джентльмены встали и снова сели, когда она устроилась за столом. Все это напомнило Эйвери стаю чибисов, от страха вспорхнувшую со вспаханного поля, когда мимо пролетал ястреб, затем снова опустившуюся на землю.

– Доброе утро, – обратилась Лора ко всем, затем сказала слуге: – Мне, пожалуйста, чай и гренки.

– Леди Лора, сегодня вы очень бледны, – заметила леди Амелия, мило улыбаясь.

Эйвери взглянул на нее с неприязнью. Черт подери, как это ему пришло в голову, что эта кошка с острым язычком может подойти ему в качестве жены? Лора действительно раскусила ее.

– У меня сильно болит лодыжка, – ответила Лора. – Как это любезно с вашей стороны, что мое здоровье вас так озаботило.

Эйвери чуть не улыбнулся, но тут же вспомнил, что он зол на Лору. Если не считать бледности, эта презренная женщина выглядела невозмутимой. «Настоящая актриса, – подумал он. – Ни капли стыда, ни совести».

В столовой воцарилась тишина, слышался лишь стук ножей о тарелки и звон чашек, когда их опускали на блюдца. Остальные гости не знали, куда смотреть – на Эйвери, на Лору или в свои тарелки. А чего они, собственно, ожидали – что Эйвери бросится на колени перед Лорой и попросит ее руки? Ну что ж, он мог хотя бы дать им повод для того, чтобы посплетничать.

– Леди Лора, у вас ведь болит нога. Наверное, вы пожелаете, чтобы вас отвезли в церковь.

Все взгляды устремились на нее.

– Разумеется, я не смогу отправиться туда пешком, – согласилась Лора и отпила глоток чая. Глядя поверх чашки, она встретила взгляд Эйвери. В ее глазах ничего не удалось прочитать. Ночью Эйвери мог бы поклясться, что заглянул ей в душу. Ночью он поверил, что полюбит то, что обнаружит в ней.