Грешная и желанная

Тэнзи подскочила и резко повернулась назад, на звук быстро отъезжающей кареты. Сделала шаг к калитке и застыла.

Снова повернулась назад.

Сердце превратилось в молот.

– Пожалуйста, не уходи, не выслушав меня, Тэнзи.

– Ну, теперь мне не на чем уехать, – рассудительно заметила она. – Надо полагать, меня здесь просто бросили.

Он заулыбался.

Она отвернулась; его улыбка была настолько хороша, что она просто не могла ее выдержать.

И, не в силах устоять на месте, решила обойти сад.

Тэнзи толком не слышала ни собственных шагов, ни птичьего щебета, расхаживая по заросшему травой саду. Потрогала цветок. Другой. Протянула руку и любовно провела пальцами по теплой каменной стене. Она шагала по дорожке, аккуратно ставя одну ногу перед другой, но не могла посмотреть на него. Не смела посмотреть. Пока еще нет.

Что, если это все-таки сон? Глаза защипало от слез. Получить все, что хочешь, а потом проснуться – нет, это чересчур жестоко.

Но ведь она не трусиха! Тэнзи остановилась и повернулась.

От выражения лица Йена коленки у нее подогнулись и ноги стали ватными.

– Почему мы здесь, Йен? Разве ты не должен готовиться к отплытию на корабле?

Голос его зазвучал нежно.

– Во-первых, хочу, чтобы ты знала – Лилимонт теперь твой. Принадлежит только тебе – если ты его хочешь. И не имеет значения, что ты решишь насчет своего будущего.

Сердце ее остановилось.

– Ты купил этот дом… для меня?

– Я купил этот дом для нас, но если никаких «нас» не будет, он принадлежит тебе.

Тэнзи уставилась на него.

– Я не пони…

– Я люблю тебя. – Он произнес это почти нетерпеливо, словно выстрелил из мушкета.

Время остановилось. Птицы прекратили петь.

Слова эхом отдались в тихом саду.

Волшебные слова: Тэнзи ощущала их всюду, они растекались по телу. А потом, внезапно, перестала ощущать под ногами землю и ничуть не удивилась бы, опусти она глаза и обнаружь под ногами облако.

– Что ты сказал? – прошептала она.

Только потому, что хотела услышать это еще раз.

– Я люблю тебя. Люблю. Это так меня поражает, и я не понимаю, как сумел прожить столько лет без тебя. Привык считать, что в поисках покоя я должен двигаться, должен непрерывно искать, пока не обойду каждый уголок нашего мира. Но… Тэнзи… мой мир – это ты. Ты мой дом, и как ни иронично это звучит, ты мой покой, хотя с тех пор, как мы встретились, я не знал ни минуты покоя. Но мне это нравится. И если ты окажешь мне честь и станешь моей женой, я всегда буду любить тебя сильнее, чем кто угодно в этом мире. Остаток своих дней я посвящу тому, чтобы делать тебя счастливой. Ты должна выйти за меня – ну, то есть если не хочешь увидеть, как я умираю. Выйдешь?

– Это прекрасная речь, Йен, – помолчав, сказала Тэнзи.

– Спасибо. – Он с тревогой смотрел на нее.

– Куда более вразумительная, чем та, что ты произнес на балу.

– Спасибо, – повторил он голосом скованным и напряженным.

Ах, ну зачем она его дразнит?!

– А если я скажу, что не люблю тебя?

– Я отвечу, что ты лжешь. – И Йен, широким жестом вытащив на свет ее список, помахал им.

Тэнзи уставилась на него, приоткрыв рот.

И покраснела.

– Его отдал мне Фальконбридж. И свое благословение. Так что можешь спокойно сказать это, Тэнзи.

Она глубоко вздохнула и взяла его за руку.

Рука немного дрожала. Впрочем, ее рука тоже.

Теперь, держа Тэнзи за руку, Йен резко подтянул ее к себе. Прижал к надежному теплу своего тела. Обнял. Провел ладонями по спине, словно заявляя на нее свои права и убеждаясь, что она настоящая и принадлежит ему.

– Скажи, – шепнул он.

– Я люблю тебя, – прошептала она в ответ. – Почту за честь стать твоей женой. И я думаю, что мое имя будет звучать осмысленно только в том случае, если к нему присоединить фамилию Эверси.

Йен поцеловал ее, скрепляя это обещание. Он был нежным, этот поцелуй, и неторопливым, и глубоким, соединяя их вместе, душу с душой.

А когда он оторвался от ее губ и прижался лбом ко лбу, Тэнзи прошептала:

– Кажется, я вижу звезды.

– Конечно, видишь. И уж я позабочусь, чтобы ты видела их всегда. Каждый. Раз.

Йен получил специальную лицензию, чтобы они могли пожениться весной на скромной полянке в лесу, ничем не отличающейся от других, за исключением изобилия полевых цветов, всё американских экспатриантов. Он сверился с книгой в библиотеке и приготовил сюрприз для Тэнзи, посадив их гораздо больше, чем она привезла с собой.

Эти американские цветы помогали ей почувствовать, что родители и брат всегда с ней.

На венчание явилась целая толпа горожан, а также многочисленные Эверси, включая Сильвейнов, приехавших ради такого случая в Пеннироял-Грин, и слуг. Службу вел преподобный Адам Сильвейн, и даже он не смог провести ее, не замолкая время от времени, чтобы подозрительно откашляться.

Плакали все, хотя и по разным причинам. Право же, говорили самые великодушные, молодец Йен Эверси, что вовремя перехватил мисс Дэнфорт, поскольку она вызвала в Пеннироял-Грин временное безумие.

И каждый мужчина, кто вел себя как болван, был прощен, потому что самым большим болваном показал себя Йен Эверси, в результате чего выиграл эквивалент (по его собственным словам) тысячи кубков Суссекса в состязаниях по стрельбе.