Грешная тайна

Когда же он в последний раз просто наслаждался жизнью? Женитьба заставила его многое в своей жизни пересмотреть. Если раньше он готов был постоянно рисковать на службе Короне, то теперь, когда у него появилась собственная семья, все стало по-другому. Теперь он в первую очередь должен был думать о Джулианне. Кроме того, следовало заботиться и о ребенке.

— Надо вызвать горничную, — сказал Майкл. — И начинайте собирать вещи. — Он коснулся ладонью ее щеки и отступил на шаг. — Вы поедете завтра утром. И не беспокойтесь, любимая. Я обо всем позабочусь.

Маркиз решительно повернулся к двери, собираясь уйти, но снова посмотрел на жену — посмотрел с любовью и нежностью. Он прекрасно понимал, что ему не следовало задерживаться — нужно было срочно поговорить с отцом, а потом, возможно, послать записку Чарлзу, — но сразу уйти не мог.

— Вы назвали меня «любимая»? — прошептала Джулианна. — Вы никогда раньше так меня не называли.

Майкл не знал, что ей ответить. «Она молода и верит в любовь, — напомнил он себе. — И похоже, она думает, что любит меня…»

А сам он верил в любовь? На этот вопрос Майкл попытается ответить позже.

Улыбнувшись жене, маркиз тихо сказал:

— Ни о чем не беспокойтесь.

Майкл стремительно направился к двери.

Разумеется, Джулианна этого не знала, но сам-то он прекрасно знал, что никогда не называл ни одну женщину любимой.

Глава 23

Начался дождь. Опять. В Англии действительно ужасный климат, хотя, казалось бы, Лоренсу смешно жаловаться — ведь он родом из дождливого Манчестера, но когда плаваешь по Средиземноморью, а еще лучше где-нибудь в Карибском море, невольно привыкаешь к солнечным пляжам и лазурному небу. Там, на Карибах, он нашел сокровища — маленькие островки с пальмами, чудесные бухты и чистейшие белые пески, протянувшиеся на многие мили. И там он был счастлив.

До тех пор, конечно, пока не наткнулся на французский военный корабль, где его заковали в цепи и под страхом смерти заставили служить Бонапарту.

Но Лоренсу такое существование казалось неприемлемым. Будучи англичанином, он не желал служить проклятому корсиканцу. И в конце концов ему удалось вырваться на свободу. Впрочем, иначе и быть не могло — ведь он, выбившись в капитаны из самых низов, научился обманывать судьбу и знал, как обернуть в свою пользу даже самые неблагоприятные обстоятельства. Хотя следовало признать, что довольно часто ему просто везло — по крайней мере в тех случаях, когда он чудом оставался жив. Но с другой стороны, человек не должен совершать слишком уж серьезных ошибок, если хочет должным образом воспользоваться своей удачей. И вот сейчас ему следовало определить, не совершил ли он серьезнейшую ошибку.

— Очень может быть, что совершил… — со вздохом пробормотал Лоренс, поднимая воротник плаща.

Двадцать минут спустя, когда он вошел в дом, к нему тотчас же подбежала миссий Персер.

— Хорошо, что вы вернулись, мистер Лоренс, — сказала экономка. — У миледи сейчас гость, и она приказала передать вам, чтобы вы зашли к ним сразу же, как вернетесь.

Лоренс прекрасно знал: все слуги Антоний полагали, что его отношения с их хозяйкой весьма «интересного» свойства. Что ж, слуги не ошибались. Однако все они относились к нему с должным уважением — во всяком случае, называли его «сэр». И только миссис Персер, убежденная пуританка, говорила ему «мистер» и каждый раз, когда они встречались, неодобрительно хмыкала. Дом же у Антонии был небольшой, так что встречаться им приходилось довольно часто.

— Миледи в гостиной? — спросил Лоренс, снимая плащ.

Экономка отрицательно покачала головой:

— Нет, в кабинете его светлости.

Лоренс невольно нахмурился. Было ясно: обычного посетителя Антония не стала бы принимать в кабинете лорда Тейлора. И следовательно, это…

Конечно же, Лонгхейвен!

А ведь он даже задумывался, сколько пройдет времени, прежде чем он снова увидит маркиза.

Как обычно, его давний соперник был красив и изыскан. Причем сидел Лонгхейвен в кресле лорда Тейлора за письменным столом, что немного раздражало, Лоренсу в этом виделся намек на то, что именно маркиз тут все решал. Антония была одета для выезда, и ее платье рубинового цвета прекрасно сочеталось с иссиня-черными волосами. Сейчас она выглядела настоящей испанской красавицей, страстной и огненной, и Лоренсу казалось, что он мог бы всю жизнь простоять в этой комнате, любуясь ее красотой.

Но что-то в ней настораживало, что-то в ее глазах не понравилось Лоренсу. Было совершенно очевидно: случилась какая-то неприятность.

Стараясь скрыть свое беспокойство, Лоренс сказал:

— Добрый вечер, миледи. Вы хотели меня видеть?

Антония молча кивнула, а маркиз, как бы продолжая прерванный разговор, проговорил:

— И теперь мне очень хочется выяснить, покидала ли вообще миссис Стюарт Англию на том корабле много месяцев назад. Конечно, не исключено, что ее сейчас нет в Англии, и тогда выходит, что я ошибаюсь. Но все же… Обдумав все варианты, я пришел к выводу, что скорее всего это именно она. К тому же нет другой женщины, столь страстно желающей моей смерти.