Грешная женщина

– Она сделана американцем по имени Белтер.

– О! – облегченно сказала Морган. – Тогда она мне нравится. Он из Бостона?

Заметив ее облегчение, Уорд с трудом сдержал усмешку. Работа Белтера шла нарасхват и стоила весьма дорого. Эта мебель была лучшим из всего, что он когда-либо покупал.

– Он из Нью-Йорка.

– Из Нью-Йорка? Разве не практичней было купить что-нибудь сделанное в Бостоне?

– Возможно, – ответил Уорд, усаживаясь на диван рядом с ней. – Но я предпочитаю эту.

– Тогда странно, что ты не поставил ее у себя дома и не заменил свою старую мебель.

Представив себе потрясенное изумление высшего общества, Уорд усмехнулся:

– Если бы я это сделал, меня бы вышвырнули из Бостона.

Морган недоуменно склонила голову набок:

– За покупку новой мебели? Какая нелепость!

– За то, что я сменил старую на новую, дорогая моя. Бостонцы лелеют свои традиции и с подозрением смотрят на новшества.

– Но у тебя есть газовое освещение и водопровод!

– Мы делаем исключения ради новых изобретений и чистоты. Впрочем, довольно об этом. Ты хочешь сказать, что вот эти-книги – единственное твое развлечение?

Морган весело рассмеялась, чувствуя, как расходятся во все стороны теплые волны восхищения.

– Ты не думаешь, что этикет может быть полезным? Стыдись, капитан!

– Я думаю, – сухо отозвался он, – что для тебя, любовница, это просто потеря времени. Будь благоразумной. Что до более веселых развлечений, так у меня есть очень неплохая библиотека. Принести тебе что-нибудь?

Она свела брови.

– Даже не знаю. Что ты понимаешь под «веселым»?

– Хоторн, например, или Диккенс.

– Да, конечно, следует признать, что они ревнители нравственности, но… я бы предпочла что-нибудь более пылкое.

– Пылкое? Может быть, роман? Сэра Вальтера Скотта или мисс Остен?

Ее щеки слегка порозовели.

– Я бы не назвала мисс Остен пылкой.

Уорд медленно произнес:

– Еще более пылкое?.. Ричардсон подойдет? «Памела»? Или «Кларисса»?

Ее глаза загорелись.

– О да! Отец решительно запрещал мне их читать. А может быть, у тебя есть что-нибудь еще менее нравоучительное?

– А, теперь я понимаю, – ответил Уорд, чувствуя себя неловко. Ему очень нравилось общество Морган, но ее все усиливающийся интерес к вульгарности тревожил, напоминая ему собственного отца. – У меня есть такие вещи, но подобные книги пишутся не для леди. Более того, они противозаконны.

– Я не леди, – вздернув подбородок, сказала Морган. – Я любовница, и мне кажется, что такие романы как раз и созданы для того, чтобы их читали любовницы.

– В Бостоне в двадцатые годы человека отправили в тюрьму за то, что он продал «Фанни Хилл».[4]

– Надеюсь, не тебе? – расхохоталась она. – Я с наслаждением прочту «Фанни Хилл». А что до противозаконности, то какое это имеет значение? Я и сама вне закона.

– Хорошо, я завтра принесу. А сейчас, если я не ошибаюсь, Мейв собирается доложить, что обед подан. Черный бархат – до чего подходящий выбор, – сухо добавил он, помогая Морган одеться. – Ведьминский цвет. Господь свидетель, ты меня заколдовала. Если бы мы жили в старые времена в Салеме, тебя бы наверняка судили за ведьмовство.

– В Салеме? – спросила Морган, и ее глаза заблестели. – А где это?

Уорд чмокнул ее в лоб.

– Поговорим об этом за обедом. Я пришлю тебе книгу про Салем, чтобы среди всего этого бесчинства ты не утратила вкуса к образованию.

– Разве остальные книги не образовательные? Именно поэтому, – лукаво добавила она – я и хочу их прочесть!

Ласково улыбаясь, Уорд перечитывал письмо Эдварда. Он словно слышал его смеющийся голос.

«Сэр капитан!

Да, жениться! Ты уже слышал новости! Можешь вообразить меня не распущенным повесой, а степенным и добродетельным человеком, причем женатым на благородной даме, леди Эмилии Каннингем! Можешь? Но именно это со мной и случится двадцать пятого января. А ты должен при этом присутствовать, сэр! Ро не может – Фрэн вот-вот родит, и он не хочет оставлять ее одну. Превратился в настоящую тряпку.

Можешь не сомневаться – я таким никогда не стану. Ну, не раньше чем через год!

Уорд, ты полюбишь мою Эми, клянусь. Но только не слишком ее соблазняй! Я знаю, как женщины попадаются на эту удочку – на твою оскорбленную суровость и мрачные взгляды, Ха-ха! Но она чудесная – как может быть, чтобы подобные красота и душа достались одной женщине?!

Ах, я не буду продолжать, иначе ты обвинишь меня в поэтичности. Приезжай – ты должен! Я жду тебя двадцать пятого января, а потом ты доставишь нас назад на одном из твоих клиперов. Моя любовь – хотя и обладает силой духа! – боится пароходов после того, как затонула «Арктика». Я заверил ее, что с моим хорошим другом – с моим добрым, сострадательным, замечательным другом! – ей бояться нечего. Приезжай, сэр капитан, и доставь нас обратно в Штаты, я буду твоим вечным должником. Мы с Эмилией собираемся провести медовый месяц в Бостоне и не дадим покоя ни тебе, мой старый друг, ни Ро. Если Магомет не идет к горе, гора будет дразнить Магомета до тех пор, пока он не взвоет и не попросит помощи у дядюшки. Не подведи, верный друг!

Твой покорный слуга Эдвард».