Грешник

— О, нет, нет, я в порядке, — сказала София, несмотря на то, что совершенно замерзла и Леон сказал это строго по-отечески. Наверное, она даже не помнила, что значит «по-отечески».

— София, — сказала я, убирая сэндвич ото рта. Края хлеба были в красных следах от моей помады. — Если ты не возьмешь жакет этого мужчины, я собираюсь поджечь что-то.

Коул сразу же оживился.

Джереми медленно поднял голову:

— Нет, чувак. Не здесь.

Он сказал это с таким ленивым, приглушенным юмором, что вдруг стало очевидно, что они были в одной группе. Что он, в любом случае, знал Коула с той стороны, с которой не знали фанатки.

Я ожидала почувствовать ревность, но это было больше похоже, как если бы я нашла еще одного члена клуба выживших.

София взяла жакет.

Фильм начался. Это оказался «Выходной день Ферриса Бьюллера», который мы все видели.

В один момент я посмотрела на Коула, а он просто… смотрел на меня. Его глаза сузились, как будто он пытался что-то понять по моему лицу. Его оттеняли последние лучи розового неба и высокие, склонившиеся пальмы. Было невозможно думать, что не Калифорния сделала его, потому что он выглядел так, будто появился здесь из-под земли вместе с пальмами и павлинами, и мемориалом Джонни Рамона, играющего на своей гитаре.

Он не отвел взгляд.

Боже, я так сильно хотела его поцеловать.

Мне хотелось остаться с ним наедине.

Но здесь была София, которая нуждалась во мне, и Леон, который казался водителем и парой Коула, и Джереми, который — ладно, я не знала, кем был Джереми. Казалось, он мог справиться и сам.

Посреди фильма София извинилась и ушла в туалет. Ее не было так долго, что я со вздохом заставила себя подняться на ноги:

— Я просто схожу ее проверить.

Я нашла ее в одном из мавзолеев. Широкий проход вел меня под высоким, куполообразным стеклянным потолком. По обе стороны от меня стены размером с небоскреб были разделены на квадраты, похожие на почтовые ящики. Небольшие урны были прикреплены по бокам от них, потому что, на самом деле, это были ящики с мертвыми людьми.

София бесшумно плакала рядом с урной, пиджак Леона все еще был у нее на плечах. Мои каблуки застучали по полу, когда я двинулась к ней.

— Взрослые так не делают, — сказала я ей.

Она повернулась и шмыгнула носом:

— Я не взрослая.

— Что еще произошло?

— Я не знаю, что говорить людям.

— Это фильм. Мы ни о чем не говорим.

— Но мы будем разговаривать. Я не буду знать, что сказать.

Я не знала, как решить гипотетическую проблему, которую я бы с трудом поняла, даже если бы она не была гипотетической.

Что означало, что это заняло некоторое время, в течение которого София росла более грустной, а я росла более злой и думала больше о мертвых людях и о том, как мой брат оказался одним из них, похороненный в яме, вместо белой коробочки в Калифорнии.

— Эй, — сказал голос за моей спиной. Противореча всем фактам и причинам, это оказался Джереми. Он выглядел очень дружелюбным и сгорбившимся, пока заправлял прядь волос за свое ухо. — Это я. Я пришел убедиться, что с вами все хорошо.

— О, она… — разочаровалась в жизни.

Его присутствие окончательно добило ее.

— Сейчас я вообще все испортила! — простонала она.

— Вовсе нет. — огрызнулась я.

— Ох, эй, нет, — сказал Джереми плавно. — Коул всего лишь на встрече с Леоном, у них старые добрые времена. И…эй, эй, а ты не против, если я попробую кое-что сделать? Я научился этому…

Он прошел мимо меня, чтобы подойти к ней. Что-то в его выражении выглядело приятнее, чем в моем, потому что она сглотнула последние слезы и встретилась с ним взглядом.

— Ты всего лишь перегружена, да? — спросил Джереми. Он жестикулировал, пока говорил. У него были очень длинные пальцы. Пальцы басиста. Он начал стучать по своей грудной клетке одной рукой, а другой взял ее запястье, заставляя ее имитировать этот жест на себе. — Постучи здесь и просто скажи что-то вместе со мной. Просто скажи, типа «Все мы здесь классные. Им нравится моя улыбка».

Какого черта.

София послала ему смущенную улыбку.

Какого черта.

— Теперь стучи здесь, — сказал Джереми и начал стучать себе по подбородку. Я ожидала, что София откажется, — я должна была — но она сделала, как он. — И скажи «Все мы здесь классные. Они думают, что я милая».

В третий раз. Какого. Черта.

— О боже, — сказала я. — Это действительно происходит?

— Изабел, — сказал Джереми мягко, — это позитивное пространство.

София подавила испуганный и слезливый смешок. Я округлила глаза.

— И долго это продлится?

— Вечность — это долго? — спросил Джереми.

— О госп…

Он усмехнулся.

— Я прикалываюсь. Это займет пять-десять минут.

Я указала наружу:

— Я буду там. Все нормально, София?

Она была в порядке. Конечно. Воображаемые существа всегда рады другим воображаемым существам.

Я прошла всего несколько ярдов в темноте, когда Коул появился прямо передо мной. Его глаза были голодными.

— Изабел…