Грешник

- Да вы присаживайтесь! - повторил просьбу врач. И сам подкатил к кушетке, прямо не вставая со стула на колесиках.

Громов и присел. Наташа тоже легла на кушетку, взволнованно шаря руками по своим же голым бокам. Глеб перехватил одну ладошку и легонько сжал. Девушка перевела на него стеклянный, безумный взгляд и... в то же мгновенье расслабилась. Опустила ресницы и сжала его руку в ответ.

- Белье, пожалуйста, приспустите на бедра. Мне нужен больший доступ...

Наташа сглотнула, не отпуская его руки, другой - стянула резинку сначала с одной стороны, потом с другой.

- Ну, поехали... - пробормотал доктор, наливая щедрую порцию геля на живот Наташи.

И этот мужчина еще много чего говорил. Да только Громов его не слышал. Хреновый из него вышел помощник. Вообще ничего не запомнил. Он как привязанный смотрел то на крошечное существо на экране монитора, то на саму Наташу. На датчик, который скользил по ее коже, то в самый низ, задевая темную аккуратную полоску волос, то в самый верх. И, наверное, хорошо было, что сама Наташа не отрывала взгляда от монитора. Вряд ли в тот момент Громов мог контролировать тот дикий голод, что накладывал темные печати на его лицо. Он, как последний извращенец, пялился на ее спелые груди, натянувшие простой удобный хлопчатый лифчик для беременных и туда, куда пялиться уж точно вообще не стоило. Ни при каких обстоятельствах. А он пялился. И гадал, какая она там... Господи. Какой он придурок...

- Сейчас послушаем сердечко.

Тук-тук-тук... У зайца и то не так быстро бьется.

- Почему так часто? - задал свой первый вопрос Громов. Голос, отвыкший от разговоров, или просто охрипший от чувств - подчинялся с трудом.

- Это нормально. Не беспокойтесь. У вас вообще хорошенькая девочка. Молодцом.

Глеб кивнул. Еще бы, Наташа отлично держалась.

- Слышите, Глеб Николаевич? Все-таки девочка.

Он перевел растерянный взгляд на Наташу. Залип на ее улыбающихся губах.

- Что? - прохрипел он.

- Девочка. Это все-таки девочка.

Взгляд Громова метнулся к монитору, где из размытых непонятных ему пятен, опять собралась цельная картина. А... вот, о какой девочке речь.

- Она красивая, правда? И ротик открывает... Посмотрите! А пальчики, боже, у нее самые настоящие пальчики... - восхищалась Наташа, не замечая, как по ее лицу катятся крупные, хрустальные слезы.

- Десять на руках, десять на ногах - полный комплект, - подтрунивал над пациенткой доктор, хитро щуря глаза. То, что для него было обычной рутинной работой, для пациентов было настоящим чудом.

Громов залип. Малышка на экране и правда открывала крошечный ротик, шевелила тощими ножками и ручками. До этих пор ребенок в животе Наташи был для него явлением довольно абстрактным. Он представлял его эдаким головастиком, но это был человек! Крошечная девочка. Продолжение Наташи... и его в какой-то мере продолжение. Пусть не прямое, но через сына. В масштабах космоса и быстротечного времени - разницы нет.

- Очень красивая... - заставил разжаться спазмированное горло.

Наташа улыбнулась.

-Так, значит, все хорошо?

- С ребенком все просто отлично. Плацента прикреплена слишком низко, это из минусов. Но вам уже об этом, наверное, говорили.

На лицо девушки набежала тень. Она кивнула и принялась стирать с живота гель салфеткой, которую ей протянула медсестра.

Из кабинета врача они вышли несколько оглушенные происходящим.

- Устала?

- Нет. Просто слишком много эмоций.

Наташа отвела от лица выбившиеся из хвоста пряди и чуть повернула голову, приковывая к себе взгляд Громова.

- Спасибо, что были со мной.

Тот откашлялся. Кивнул.

-Ты же не хотела посторонних? - поинтересовался будто бы между делом.

- Ну, да... Посторонних не хотела, конечно.

Движением головы Громов отпустил ребят, присматривающих за Наташей, и усадил ту в свою машину. Сел за руль и повернулся вполоборота. Что она имела в виду? То, что он ей не чужой? Наверное, это. Или...

Сотни вопросов кружили в голове, но он так и не решился их озвучить. Как бы это выглядело? Наташа, я тебе нравлюсь? Так? Ну, бред! С какой стороны ни посмотри. К тому же и так понятно, что она ему доверяет, наверное, как больше уже никому. Чем он заслужил такое? Хрен его знает. Но ведь это есть. Есть! Он это чувствует. Наташа как будто расслабляется рядом с ним. Он наблюдает это превращение каждый раз, когда возвращается домой. Она выскакивает в коридор. Каждый раз выскакивает. Ее глаза загорается, а губы растягиваются в улыбке. Может быть, рядом с ним Наташа становится собой, настоящей. Снимая с себя контроли, забывая о том, как надо... Она смешно трясла ладонями перед лицом и прогоняла его мыть руки. А потом сидела в сторонке и, не мигая, наблюдала за тем, как он уминает все, что она приготовила, нахваливая ее стряпню. Ей даже хватает смелости делать ему замечания...

- Не разговаривайте с набитым ртом! Подавитесь!

- Вкуфно же, - протестовал Громов, и тогда вся строгость уходила из ее взгляда, и она начинала хохотать. Она была почти счастливой, когда забывала о муже.

Глава 13