Грешник

В магазин я не пошла, энергия вытекла из меня, и только спрятаться хотелось. Чтобы никто не трогал, не кричал. Чтобы в покое оставили.

— Наконец-то дома, — выдохнула, едва оказавшись в квартире Дениса, и поняла, что и правда дома.

Вот эта квартирка, которая на первый взгляд показалась убогой — мой дом. А я ведь к другому привыкла, к уюту. Подсветку в ванной переделывала трижды, за зеркалом гонялась год, пришлось из-за границы заказывать. Именно такое хотела, и купила, а Илья лишь молча заплатил.

Может, у меня и правда блажь? Может, правы и мама, и Илья? Я — просто неблагодарная дрянь, всадившая нож в спину мужа. И ведь понимаю, в любой момент могла остановить интрижку Ильи, я всегда это понимала. Да и для мужчин такие леваки зачастую — ерунда, они не как мы относятся к сексу. Женам не прощают, а себя не видят изменщиками.

Для Ильи изменщица — я, а он — пострадавшая сторона. Может, так и есть. Он от меня не уходил, он наладить наш брак пытался, ребенка хотел…

— И сладко кувыркался с Наденькой в Пекине, — прошептала, и поднялась с пола. — Не семья, а черт знает что.

Руки трясутся, как у заправской алкоголички, а по щекам… что это, Боже, слезы?

Даже к зеркалу подошла, чтобы убедиться — да, они самые. Плачу, как последняя размазня. Брак свой оплакиваю, который именно сейчас разрушился. Назад не повернуть.

— Ты плакала? — тихо спрашивает Дэн, пока я перебираю его жестковатые волосы.

Мы с Денисом лежим на его жуткого вида, но до одури удобном диване. Его голова на моем животе, переплелись телами так, что встать не смогу так просто.

— Ты плакала, — уже утвердительно произносит он.

А я ведь глаза закапала, напудрилась, чтобы покрасневший нос замаскировать. Он всегда предательски краснеет и припухает, когда реву.

— Илья вернулся. Поговорили.

— Ты же говорила…

— Он должен был позже прилететь, — перебила подскочившего с дивана, нахмурившегося Дениса. — Донесли о моих похождениях. Все в порядке, Дэн, не переживай.

— Ты не должна была с ним разговаривать без меня. Больше не смей, — грубо это прозвучало, по-приказному. — Сможешь заняться поиском квартиры? Как можно скорее съедем отсюда, раз он вернулся.

Съехать было бы замечательно. Вот только я до того безголовая, что не копила. Даже мама, уж насколько Илью любит, говорила мне, чтобы копеечку откладывала. Сегодня муж есть, а завтра — нет. Правда, она уверена была, что именно Илья рано или поздно вышвырнет меня. Как постарею, надоем. Уговаривала деньги на хозяйство брать, и четвертушку прятать.

На черный день.

А мне это воровством казалось. Брать деньги Ильи, и нагло врать о внезапных тратах. Нет, не по мне это. А свою зарплату тратила в первую же неделю. Шторы вон купила, висят теперь, сволочи.

— У меня тридцатка есть, зарплата и отпускные, — сказала Денису. — Завтра же займусь. И зря ты переживаешь, Илья ничего мне не сделал.

Просто просил вернуться. А потом сказал, что я пожалею.

Но я ведь не пожалею? Так ведь?

— Больше ты с ним не увидишься. Наедине, — добавил Денис, и вдруг придавил к кровати, а в глазах — нешуточная угроза: — Больше я тебя ни с кем делить не стану, Саша. Только посмей, только, мать твою, посмей мне изменить! Я тебя…

Убьет, — бьется в голове мысль.

И от чего-то страшно, неуютно, но я лишь теснее прижалась к Денису.

Не предам. Ни за что его не предам! А если предам — пусть убивает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ГЛАВА 23

ДЕНИС

Саша, Сашенька.

Смотрю на нее спящую, как абсолютнейший маньячелло. Реально, двинулся ведь на ней. С первого взгляда как в океан, захлебнулся, и не выплыть. И вроде вот он, спасательный жилет, надень, и плыви от нее как можно дальше.

Мы же не в сказке живем. Справился бы с собой, если бы подальше от нее смылся. Со временем забыл бы, поутихло бы внутри. Но с ней я всегда как полный лох. И парней ее терпел, когда крутила с ними. И суд простил, и замужество ее. Хотя и прощать нечего, она просто жила, не любила ведь меня.

Да и дебилом я был, когда решил добиться ее. Ну вот будет сейчас за мной малолетка бегать, ревностью изводить и преследовать. Что я чувствовать буду?

Раздражение. Тупое, мать его, раздражение, что липнет.

А тогда возомнил, что добьюсь ее. Угу, добивался-добивался, и получил в итоге срок. Но в итоге Сашка — моя! И ведь не побоялась уйти, вот так разом оборвать все, что в жизни важно обычному человеку. Быстро у нас закрутилось, и не смущает ведь ее, что я пока таксую, что отсидел.

Блатные словечки только бесят, но я учусь фильтровать. Не должна моя девочка в этой грязи барахтаться, в которой я сам по уши вымазан. Как в дерьме.

Телефон подал сигнал, пора на работу. И нет, не обычных людей возить, к сожалению. Пришла пора платить за свободу, да и бабки нужны — моя девочка к лучшему привыкла. И я не я буду, если не обеспечу ее лучше, чем этот гнида.

— Ты куда? — сонно промурлыкала.

Смотрю на нее — зацелованную, румяную после безумной ночки, и уходить не хочу.