Грешник. На острие

– Попробуй, друг из Италии привёз. Сто пятьдесят лет вину. Специально для тебя откупорил, – Король тоже идёт на попятную, что мне не может не нравиться, ведь разговор предстоит серьёзный. – Что за разговор такой, что ты посреди бела дня примчалась?

– Пап, что у тебя с Хаджиевыми? В частности, с Шамилем, уж не знаю какой он там по счёту у них и ступень иерархии? Но может ты объяснишь? – кидаюсь прямо в омут, и отец поднимает на меня вмиг потемневший взгляд.

– Этот урод и до тебя добрался, – не спрашивает, констатирует. – Бл… Лера, я же говорил, бери моих орлов! Ну что, досамостоятельнилась?! Что этот урод сделал?! И заканчивай сочинять по косяки!

– Пап, стоп! – протягиваю ладони в примирительном жесте. – Во-первых, нет, ничего он мне не сделал, – как же хорошо, что фотки , где я голышом и без сознания под Шамилем, до Короля не дошли. – На тренировке неаккуратно с тренажёра слезала, – опять вру, потому что версия про косяк такая себе. – Во-вторых, он просто поговорить приходил. Ну и так вышло, что он моим клиентом оказался, – опять же половина сказанного мною – враньё. Не хочу я войну развязывать. – Пап, я знаю, что ты не воспринимаешь меня серьёзно, но я всё же юрист. Дай мне разобраться, понять, что тут зачем и почему. Всего-лишь. Так и будешь дальше играть в молчанку или поговорим нормально?

Челюсти отца плотно сжаты, глаза мечут молнии. Ну хоть прямо сейчас статую Зевса по его подобию лепи. Только на меня это не влияет. И пострашнее виды видала.

– Пааап?

– Он тебя обидел?

– Я же сказала, нет!

– Сука, – ругается Король и, вскочив с места, закуривает. – Ведь договорился же с ушлепком, чтобы к семье не лез. Нет, этот сучок думает за яйца меня взял. Мразь блядская! – оперевшись на перила балкона, долго вниз смотрит. А потом, докурив, поворачивается ко мне, – Что он тебе говорил?

– Что хочет этот клуб. Сначала. А потом у него планы похоже поменялись. Заявил, что жениться на мне собирается, – осторожно приближаюсь к цели разговора, но отца прорывает раньше.

– Чего, блядь, там он собирается?! Я ему яйца вокруг шеи обмотаю!

Собираюсь успокоить Короля и продолжить нашу занимательную беседу, но вдруг на экране моего смартфона, лежащего на столе, появляется входящее сообщение: «Когда сука срывается с цепи, её отлавливают и наказывают.»

ГЛАВА 20

– Ты такой классный, – девка жевала жвачку громко, чавкая и лопая пузыри, и Шамиля это почему-то развеселило. Она и сосала с ней во рту?

– Я лучший ебарь в мире, в курсе.

– Фууу, как грубо. А как же любовь?

Шамиль усмехнулся.

Любовь доступна ему лишь в самом извращённом понимании этого слова. Из всех иных чувств он может испытывать лишь ярость, агрессию и ненависть. Он лишён других чувств и уже не помнит, какой у них вкус, какие ощущения, когда тебе кого-то жаль или мучает совесть за паршивый поступок. Что такое любовь – он не помнил.

Но есть в этом и плюсы, которых точно больше придуманных обществом минусов. Он давно не боится, не страдает, действует лишь в собственных интересах, при этом не заморачиваясь насчёт глупостей. Он с лёгкостью может предать, убить, искалечить. Испортить кому-то жизнь, и ему будет плевать на последствия.

– Ты запрыгнула на мой член, даже не зная моего имени. Где тут любовь? И есть ли она вообще для таких, как мы с тобой? – поднялся с кровати, надевая трусы.

– Ой, да ты ещё и умный?

– А ты как думала.

Самое огромное и очень часто недооценённое преимущество социопата – интеллект выше среднего. Человек может даже не догадываться, что в его постели спит социопат. Сыграть нужную роль, притвориться безнадёжно влюблённым или манипулировать чувствами других – это тоже таланты, необходимые для достижения его целей.

В данном случае просто секс, без цели. Лишь бы снять напряг. У Шамиля туго с самоконтролем, а хороший трах помогает.

– Уже уходишь?

– Ухожу.

– Тогда может деньжат подкинешь, пока не забыл? – перевернулась на живот, потянулась, словно кошка. Красивая баба, но слишком уж силиконовая. А вот королевна Валерия Игнатьевна самое оно. Натур продукт. Жаль, немного неправильно он к ней подкатил. Надо было слегка подкорректировать план. Плохо подготовился и не выяснил, что у неё характер папашин.

– Каких ещё деньжат? А как же любовь?

– Эй, ты чего, урод? – мгновенно из кошки шалава превратилась в тигрицу. Потасканную слегка, затраханную, воняющую спермой.

Наблюдать за людьми забавно. Не так чтобы сильно, но когда становится скучно – вполне себе интересное занятие. Особенно приятно видеть, как лицемерные ублюдки кричат о нравственности и каких-то нормах, ими же придуманных, чтобы управлять другими лицемерами, а потом сами же эти нормы нарушают. По-крысиному, втихаря.

Забавно слышать себе в спину «Урод» от дырявой сучки, которая еще час назад старательно сосала его член, полагая, что ей за это охрененно заплатят. Ну или хотя бы пообещают поиметь ещё разок.

– Вообще-то, ты меня полночи сношал! – его любимое.

– И? Я делал это насильно? Или тебе не понравилось? – железные аргументы, разбивающие все доводы маленьких, куриных мозгов в дребезги.