Грешник (СИ)

Наверное, все женщины, которых когда-либо били, в начале отношений этого не ждали. Иначе бы этих самых отношений и не было. Но я и представить не могу, что Денис на меня руку поднимет, не в его это характере. Наорать может иногда, нагрубить — такой уж человек. Да и то вывести нужно из себя. Видно, что потрепала его жизнь, но внутри ведь он все тот же компанейский парень, хоть и язвительный до одури, и драчливый. Сейчас больше молчит, веселья ему жизнь поубавила, но суть прежняя.

— Мам, ты не волнуйся за меня, — примирительно сказала ей. — Я — девочка большая, может и не слишком умная, но и не совсем дура. Голова на плечах есть, и я знаю, что делаю. Мне с Денисом хорошо, и если у нас что-то не заладится, то бить он меня не станет. И папу не убьет, да и имущество наше ему без надобности.

— То есть, дурить ты не перестанешь?

— А ты что, представляла, что сейчас отведешь меня домой, чтобы я Илью ждала? — вскипела я. — Соседи в курсе, что я с Денисом. Илья тоже в курсе. Или, по-твоему, нормально будет испечь пирог, и ждать Илью за накрытым столом, будто ничего не было?

— Это не нормально, но хоть более-менее правильно! Илья своими глазами измену не наблюдал, а то, чего не видишь, легко забыть. Да и, — мама замялась, постукивая ноготками, выкрашенными в нюд, — Дениса ведь за попытку изнасилования судили? Может, он тебя принудил, а? Илье скажем, что ты не виновата, и парнишка просто отомстить захотел вашей семье. Вот и надругался над тобой…

— Уходи, — встала со стула, а руки от злости трясутся.

Я просто в диком бешенстве! Впервые я близка к драке, и с кем? С родной мамой. С вредной, раздражающей, лезущей не в свое дело, но любящей меня мамой!

— Саша…

— Если ты сейчас не уйдешь, я скажу тебе те слова, которые ты никогда не сможешь забыть, — говорю не своим голосом, сама себя не узнаю. — Так что уходи! Потом как-нибудь увидимся. Сумку возьми, и больше… больше чтобы я такого не слышала. Не смей никому говорить, что Денис меня к чему-то принуждает, ясно? Ясно, мама?

— Вот дуру вырастила, — сузила она глаза, и выбежала на лестничную клетку, стуча семисантиметровыми каблуками.

Может, и дуру. Но хоть не подлую.

ГЛАВА 20

— Что с тобой, Сашенька?

Сашенька. Вроде не по-особому называет, но только Денис так мое имя произносит. Даже в детстве меня Сашей звали, чаще — Александрой. Но Сашенькой только он.

Вернулся домой уставший, муторный, дерганый какой-то, но обнял, и поцеловал. Со спины прижался, носом трется о шею, и так тепло на душе, так… правильно. Да, именно правильно. Так и должно быть.

С Ильей по-иному было. Я радовалась, выходя замуж за него. Красивое платье, дорогое кольцо, ахи-охи подруг, а какой у нас был праздник! Всем на зависть! Свадьба была шикарная, даже в журнале фотографии напечатали, и статью. Но и там упомянули Дениса, вернее, Илью, спасшего девушку от монстра, а теперь — счастливого молодого мужа.

Я действительно радовалась семейной жизни, но я в нее играла. Жила, как в кино, роль отыгрывала. Вроде, и любила Илью, но тоже по-киношному. На работу провожала поцелуем в щеку, в рестораны ходили пару раз в неделю, на ужины с его партнерами.

Интересно, что наши отношения убило? Быт? Вроде, нет, мы могли позволить себе домработницу, только я не терплю чужих людей у себя дома. Немногочисленные любовницы мужа? Тоже нет, хотя и обидно. По-женски обидно, особенно это гадкое видео, наглядно продемонстрировавшее, насколько Илья разный со мной, и с другими женщинами.

Может, не любила его никогда? Почему я столько лет об этом не задумывалась? Нашла себе смысл в работе, свободное время с подругами проводила, и даже не пыталась с мужем жить, как должна жена. Мы как соседи были, а это ведь неправильно.

— О нем думаешь? — руки на моей талии будто задеревенели. — Саша, блть, ты о нем думаешь, да?

— О девках и кабаках я думаю.

— Что? — поперхнулся Денис. — Повтори-ка.

Я любезно повторила. Обернулась к Дэну, недобро на него глядя, и осознала: если измены Ильи мне были неприятны, как женщине, то загулы Дениса меня уничтожат. Именно уничтожат, и никак иначе. Я просто не выкарабкаюсь!

— И зачем ты думаешь о девках и кабаках? — он все еще озадачен.

— Ты ведь мальчишка еще, молодой совсем, — вздохнула, а щеки вспыхнули от унижения. Как-то убого это прозвучало: он — мальчишка, а я, значит — старуха. Но выяснить нужно все на берегу. — Я тебе вот что хочу сказать, Денис, терпеть шлюх я не стану.

— Так, стоп. А я давал повод?

— Пока нет, — отвернулась к окну, отметив, что неплохо бы его получше вымыть. — Но ты ведь не нагулялся. Я прекрасно знаю, что нужно двадцатитрехлетним парням.

— Знаешь, да? Откуда? — он снова подошел ко мне, обнял, только уже грубовато. Но держит ведь, не отпускает, хоть и раздражен. — Много было двадцатитрехлетних?

Бедненький. Приехал с работы, а тут Сашенька с выносом мозга. Терпи, родной, сам выбрал.

— Давай серьезно, — прошу, и чувствую его кивок.

— Давай, слушаю тебя внимательно.