Грешники

Например, одна моя старая приятельница вышла замуж за сына друга моего папы, которого одно время пророчили в мужья мне. А женщина, которой я однажды, не побоюсь этого слова, спасла жизнь, помогая сбежать от мужа-абьюзера, потом оказалась моей соседкой по лестничной клетке на новом месте жительства.

В общем, меня не удивить тем, что все люди — родня, а земной шарик — круглый и очень тесный.

Но даже с такими широкими взглядами на мир мне требуется пауза, чтобы переварить тот факт, что в кресле собственника «ОлМакс» сидит… Гарик.

Судя по его лицу, ему эта пауза так же кстати.

Я мнусь рядом со стулом, почему-то ожидая хоть какого-то знака, что мне можно присесть, но Гарик только странно морщит лоб и послабляет узел галстука.

— Маша.

— Гарик.

Обмениваемся «любезностями».

До чего же все это странно и неловко.

— Можно присесть? — все-таки киваю на стул — и Гарик тут же кивает.

Степенно усаживаюсь на самый край, помня, что именно так проще всего держать осанку.

В конец концов, я на собеседовании.

Интересно, он сразу меня забракует или для вида найдет какую-то формальную причину?

— Вот уж не думал… — Он прочищает горло кашлем. — А ведь не верил в судьбу.

— Ну, в нашей Северной столице не так много мест, куда может устроиться приличная девушка, — пытаюсь пошутить я, но, судя по выражению лица Гарика, шутка получилась слишком тонкой. На грани фола. — Я хотела сказать, что удивлена не меньше.

Мы снова молчим, но на этот раз Гарик нарушает молчание разговором по селектору — просит секретаршу принести два кофе.

Девушка приходит, ставит чашки и корзинку с конфетами, оценивает меня еще раз и уходит с тем самым выражением лица, которое я называю «Поганке никто не пишет». Могу поспорить, что эта красавица начиталась романов о страсти между боссом и подчиненной и мнит себя героиней такой истории.

Мысленно пожимаю плечами.

Каждый волен заниматься самообманом, как ему вздумается.

— У тебя очень хорошие рекомендации по собеседованию, — говорит Гарик, когда мы почти в унисон хрустим обертками от конфет. — Настолько хорошие, что я предпочел лично в этом удостовериться. Теперь все стало на свои места.

Я кладу шоколадный трюфель в рот, делаю глоток кофе. Он просто ужасный, хуже, чем из автомата.

— Но разве ты не работаешь? — переспрашивает Гарик. — Мне казалось, что… но может…

— Меня уволили, — говорю прямо, потому что юлить нет смысла. Это место так или иначе моим не будет. — Вернее, разрешили уйти по собственному, а взамен обещали не упоминать в рекомендациях факт подозрения в производственном шпионаже.

Гарик стаскивает галстук, расстегивает пару верхних пуговиц.

Я все же немного, самую малость, но снова залипаю на его руки: аристократичные, с ровными тонкими пальцами пианиста. Говорят, в мире существуют модели, которым платят сумасшедшие деньги за вид их рук на рекламных постерах. Гарик мог бы сколотить состояние, продавая свои пальцы и запястья под рекламу какой-то дорогущей ювелирки и часов.

Хотя, он ведь и так собственник целого предприятия, и это в его-то годы!

На вид ему точно не больше тридцати!

Не вдаваясь в личные подробности, я честно рассказываю печальную историю взлета и падения своей карьеры.

Он внимательно слушает и не перебивает.

Когда заканчиваю, встает, проходит до столика с выпивкой в графинах, наполняет пару бокалов и протягивает один мне. Стараясь не шуметь, едва слышно чокаемся, делаем по глотку.

— Не любишь виски? — улыбается Гарик, когда морщу нос и характерно фыркаю от вкуса горечи на корне языка.

— Ума не приложу, как можно пить эту гадость, — сознаюсь я, хоть можно не сомневаться — цена «гадости» в моем стакане как минимум стоит того, чтобы молча пить и нахваливать «оттенки вкуса корицы и шоколада». Или как там обычно говорят ценители? — Спасибо, что выслушал.

— Спасибо, что поделилась. Место твое.

Он серьезно?!

Я запиваю это известие той самой «гадостью», но на этот раз даже не морщусь.

— Ты слышал, что я сказала? — Ну, мало ли, вдруг у него какая-то редкая форма потери краткосрочной памяти. — У меня волчий билет.

— В рекомендациях этого нет, служба безопасности тебя проверила и дала «добро». А откровенность характеризует тебя как ответственного и прямолинейного человека. Мне в команде нужны именно такие люди.

— Уверен, что это не проблема?

— Уверен, если ты пообещаешь держать свою подругу подальше от «ОтМакс».

— Клянусь и готова подписаться кровью, — быстро говорю я. — И… еще кое-что.

Гарик вопросительно ждет, а мне совсем не по себе от темы, которую нельзя не затронуть.

Корпоративная этика.

— Мне очень нужна работа, Гарик. И я готова выложиться на весь предел возможного, потому что у меня есть планы на жизнь, которые не осуществить без стабильного хорошего дохода. И еще целый мешок амбиций в придачу. Так что… Я благодарна за твой кредит доверия и сделаю все, чтобы его оправдать. Но ввиду некоторых особенностей нашего… знакомства раньше, будет неправильно не обсудить тему личных отношений.

— Хочешь сказать, что мы просто коллеги? — угадывает он.

С облегчением киваю. Слава богу, мне пришлось говорить это вслух.