Грешники

В моем отношении к работе есть три основных принципа, которых я стараюсь придерживаться: делай работу хорошо, делай работу вовремя и всегда выкладывайся на максимум. И все это держится на самом главном правиле: если хочешь, чтобы работа была сделана на отлично, ставь разумные временные рамки. Я сама никогда не бралась за авральные дела, даже если оплата за них была раза в два больше. Потому что, делая что-то быстро, почти наверняка наломаешь дров, ну или как минимум сдашь какой-то топорный вариант. Когда есть время, любую работу можно доделать, переделать и улучшить.

Я никогда, ни разу в жизни, не просила кого-то сделать недельную работу за пару дней.

Это все равно, что обвинить меня в бедности всех стран третьего мира.

Ленке я дала неделю, и как новому сотруднику, даже не весь объем, потому что часть сделала сама.

— У тебя было полных пять рабочих дней, — цежу сквозь зубы. — И ты говорила, что все сделаешь. Я даже не отвлекала тебя ни на что, потому что хотела, чтобы ты выделилась и доказала, что заслуживаешь свое место как профи, а не потому что у тебя «блат»!

— Что ты на меня орешь?! — моментально взвинчивается подруга. — Не все вокруг ломовые лошади, у которых нет никакой личной жизни, кроме работы!

Я так и замираю с открытым ртом, как будто мы играем в детскую игру «Море волнуется раз…»

Ломовая лошадь — это вершина ее извинений.

Только напоминание об обещании сразу расставлять точки над «i» и не дает мне сразу закончить разговор и отправить ее номер в тотальный блок.

— Прости, Маш! — Ленка снова в слезы. — Прости, я такая дура бестолковая! Я не со зла, клянусь! Честно, клянусь, просто ты такая… тяжелая, мне страшно, что я никогда не стану такой как ты, вот и злюсь, и творю всякую дичь!

— Не станешь ломовой лошадью? — уточняю я, делая акцент на словах, которые теперь будут преследовать меня не один день. — У тебя за то отличная бурлящая во все стороны личная жизнь: эмоциональные качели, американские горки и карусели. Целый парк аттракционов! Наслаждайся, Лен! Не все созданы тяжеловозами, кто-то же должен нести в этот мир весть о токсичных отношениях, адреналиновой зависимости и убитой самооценке!

— Ты очень злая, — икает Ленка, но теперь мне ни капли ее не жаль.

Если я о чем-то и жалею, то только о том, что теперь у меня совсем нет друзей.

Ну, вернее, их и не было.

— Не звони мне больше, Лен, — немного успокоившись, прошу я. — Надеюсь, ты сделаешь хоть какие-то выводы из всей этой ситуации. Спасибо за урок жизни.

— Маш, что ты так сразу рубишь-то!

— Удачи тебе на каруселях, только не забывай пристегиваться.

На этом, пожалуй, уже можно заканчивать. По крайней мере, мне хватило сил не сцеживать яд в ее сторону, хоть до чертиков этого хотелось.

Жаль, в наше время нет биржи, куда можно подать заявку: «Ищу лучшую подругу без вредных привычек».

Глава 18

Это не конец света, но все же мне как-то не по себе, когда оказывается, что в ресторан я приезжаю первой.

На всякий случай интересуюсь у хостес, точно ли никто не бронировал стол на это время, но девушка только пожимает плечами и с улыбкой говорит, что мне как раз повезло, потому что у них остался всего один свободный стол.

Проглатываю тот факт, что если бы я пришла, скажем, на пять минут позже, то все могло бы быть занято. Не хочется думать, что наше первое свидание висело на волоске — и спасла его я сама, своими же силами.

На всякий случай проверяю телефон — ни сообщений, ни пропущенных.

Подавляю желание набрать Диму и поинтересоваться, что происходит. Не делаю этого только потому, что пятой точкой чувствую, каким ядовитым голосом задам этот вопрос и во что все в итоге выльется.

— Будете делать заказ… сейчас? — интересуется официант, подходя к моему столу через пять минут приличия.

— Я жду своего спутника. Можно мне пока бокал просекко?

Сидеть одной в ресторане, даже если всего лишь вечер понедельника — то еще удовольствие. В особенности если половина остальных посетителей — парочки разной степени близости, а голубки прямо напротив меня, кажется, тоже впервые делят ужин.

Чувствуешь себя голой с табличкой на спине: «Да, он не пришел!»

Я бросаю взгляд на часы и обещаю, что дам ему еще пятнадцать-двадцать минут. Всякое могло случиться, а я обещала быть уравновешенной девушкой.

И Дима приходит. Правда, ровно за минуту до дедлайна.

Глядя на него, стряхивающего с волос снег, злость куда-то улетучивается.

Потому что он в костюме, галстуке и — мой личный фетиш — темно-серой рубашке.

И даже несмотря на его среднестатистическую внешность, пара женских голов все-же оборачиваются ему вслед.

Ах да, а еще он с цветами.

С большой охапкой завернутых в кремовое кружево веток гипсофилы.

Я такое видела только в инстаграмах у парижанок, честное слово!

— Казнить нельзя помиловать? — спрашивает он, нарочно почти скороговоркой, чтобы я сама решила, куда поставить запятую.

— Мммм… — пытаюсь ответить что-то остроумное, но я правда вымотана сегодняшним днем и все еще немного нервничаю из-за Диминого опоздания. — Господи, да отдай ты мне уже этот букет!