Грешники

— Ты из тех женщин, которые не любят жаренную картошку? — Он несильно сжимает пятерней мою задницу, намекая, что не очень доволен вскрывшимся фактом.

— Я из тех женщин, у которых метаболизм шакала — ем и не толстею, так что предложение принимается. Обещаю приехать не с пустыми руками.

— Ты так и не рассказала, что у тебя случилось, — окрикивает он, когда я уже нервно жму на кнопку вызова лифта. — Прости, что…

— Ничего важного, — отмахиваюсь я и, послав ему на прощанье воздушный поцелуй, ныряю в холодную кабинку.

Наверное, мы теперь официально встречаемся?

Господи, я слишком старая для таких глупостей в голове, пусть идет как идет.

По крайней мере до тех пор, пока не придет время решать, кто к кому перевозит свою чашку.

Глава 23

После тяжелого дня на работе — я реально едва ли присела хоть на десять минут — еле волочу ноги до машины, и только благодаря сообщению от Димы, вспоминаю, что обещала привезти что-то на ужин. Он присылает фото маленькой, вполне себе чистой до блеска кастрюльки, в которой бултыхается пара почищенных клубней и большая фиолетовая луковица. А я почему-то замечаю, что рука у него в рубашке, как будто только пришел с работы.

Отвечаю, что готова сожрать все, и что буду через час — хочу заехать домой, переодеться и взять что-то на десерт из своих запасов сладкого.

Сегодня я не останусь у него на ночь, не хочу форсировать события, потому что, хоть все прошло хорошо, я не собиралась делать резкий переход от телефонного романа до сожительства.

Но когда подъезжаю к дому, сразу замечаю знакомый внедорожник премиум-класса моей бывшей работодательницы — собственницы «ТриЛимб», Тамары Викторовны Грозной.

Что еще случилось? Вскрылась еще какая-то моя «афера»?

Выхожу из машины и успеваю раз сто нарушить данное себе обещание не накручивать и не додумывать. Руки дрожат.

Что можно заставить эту… гммм… мегеру, приехать лично?

Может, там где-то полиция в засаде, и прокурор с обвинением и хищении денег в особо крупных размерах?

Водитель распахивает дверь, протягивает руку, помогая Грозной выйти.

Она в роскошной соболиной шубе, со стильной укладкой, одета именно так, как должна выглядеть богатая элегантная женщина пятидесяти лет.

Всегда восхищалась этой ее способностью перетягивать на себя мужское внимание даже от молоденьких девочек.

— Добрый вечер, Тамара Владимировна, — здороваюсь первой и ругаю себя за нервные нотки в голосе.

— Здравствуйте, Маша.

Отмечаю это «Маша» а не «Мария Александровна» как хороший знак.

— Извините, что побеспокоила вас лично. — Грозная, впрочем, извиняющейся не выглядит. — Мы могли бы поговорить? Я не отниму у вас много времени.

Вместо ответа делаю жест в сторону своего подъезда.

Мы заходим в мою съемную однушку, и на фоне немой роскоши этой женщины, я чувствую, как скучно живу. Поистине, все познается в сравнении. И хорошо, что я вижу все это сейчас — теперь, когда буду думать, что устала и уже «не вывожу», всегда буду вспоминать Грозную в соболях в этом скромном коридоре.

— Кофе, чай? — предлагаю, когда она вполне запросто сбрасывает свои дорогущие меха прямо на тумбу.

— Чай, если есть зеленый — было бы чудесно.

Зеленый у меня есть — его любит мой папа, так что держу специально для него, потому что сама люблю кофе даже перед сном, правда, разбавленный сливками чуть ли не один к трем.

Пока я готовлю посуду и чайные принадлежности, Грозная устраивается у меня на диванчике, с любопытством осматривает кухню и почему-то, особенно внимательно, электрочайник.

Украдкой, почти вслепую, пишу Диме сообщение, что задержусь на неопределенное время, и выключаю звук в телефоне.

— Маша, я понимаю, что мой визит наверняка привел вас в замешательство, — говорит Тамара Викторовна, когда ставлю перед ней чай и корзинку с миндальным печеньем. — Но я подумала, вам необходимо знать некоторые вещи, которые всплыли уже после вашего увольнения.

Нервно сглатываю и оставляю затею сделать глоток кофе — как бы не расплескать все на себя, потому что руки дрожат, как у алкоголика со стажем.

— Меня в чем-то обвиняют? — пру напролом, чтобы не мучиться от неизвестности.

— Нет, ни в коем случае. Но ваша подруга… — Грозная не скрывает брезгливости. — После того неприятного инцидента я расспросила некоторых ее бывших нанимателей, естественно, уже приватно. Так вот. У двух из трех так же случилась утечка информации. Прямых доказательств, конечно, не было, иначе дело получило бы огласку, но вы же знаете, что если где-то сыпется, то там явно были потертости.

Вот только метафор мне еще и не хватало.

— Я знаю Ленку кучу лет, мы учились вместе, она… — Спотыкаюсь об ее снисходительное выражение лица.

— Маша, вам надо понять, что в вашем окружении есть люди, которые просто вас используют, и тот факт, что вы сидели на соседних горшках, им не кажется значимой преградой.