Грешники (СИ)

Что он думает, глядя на мои ноги вот так? Что он хочет сказать этой своей тонкой складкой между бровями?

— Я еще успею переодеться, — решительно говорю я, когда терпение окончательно драпает с места. — У меня есть классический белый костюм и…

— Это хорошо, — перебивает мою горячку Гарик. И властным взмахом руки перебивает попытку заговорить. — Но украшения… Так сейчас модно? Не слишком вульгарно?

— Это последний тренд… кажется.

У меня сбивается речь, потому что я не отношу себя к девушкам, фанатично следящим за модными веяниями, хоть и считаю себя одевающейся со вкусом.

Гарик сует руку в карман пальто, достает оттуда бирюзовую коробочку с белым чуть примятым бантом.

— Возможно, это подойдет лучше?

Я икаю.

Довольно громко, чтобы прикрыть звук рукой.

Гарик напряженно ждет.

— Это Тиффани? — У меня немного сводит дыхание.

Мой «жених» подталкивает подарок мне в руки, так что приходится повозиться с бантиком, потому что он никак не хочет аккуратно сниматься, а я очень хочу потом обязательно закрыть все как было.

Да, потому что хочу сделать еще один миллион фото!

И мне плевать, кто что будет думать!

Не каждый день и далеко не каждая женщина получает в подарок заветную коробочку от «Тиффани»!

Внутри, на черном бархате, лежит толстая цепь из розового золота с сердечком, украшенным фирменной надписью.

Я сплю?

Это… очень дорого.

Это ох… очень-очень дорого!

— Примеришь? — Не дождавшись моего ответа, Гарик негуманно выдергивает украшение на свет божий и за какие-то секунды меняет мою бижутерию на обновку.

Зеркало напротив подсказывает, что теперь я точно выгляжу… идеально.

Не только из-за Тиффани за почти миллион рублей.

Из-за улыбки и румянца.

И потому что стоящий за моей спиной мужчина как-то очень медленно, с налетом аристократичной небрежности, накручивает на палец локон моих волос. И если на этот короткий ролик наложить романтическую музыку, я готова поверить в то, что любовь — это не всегда про звезды из глаз и сопливые страдания.

— Это тоже входит в часть нашего соглашения? — Стою, боясь пошевелиться, чтобы не испортить красивую картинку в отражении.

— Что именно, Маша?

Гарик позволяет волосам свободно соскользнуть с его пальца, но тут же наматывает новую прядь. Есть в этом что-то от игры в кошки-мышки. И, несмотря на всю романтичность момента, я чувствую нотки опасности, как будто мои красные тельца в крови уже сгоняли в будущее и узнали там что-то не очень радужное.

Но что может быть не так?

Наше соглашение исключает недосказанности.

— Украшения от «Тиффани», — поясняю свой вопрос.

— Мы ужинаем с моими родителями, дорогая. Моей матери очень не понравится, что моя невеста пришла в дорогой ресторан, на котором мы объявим о помолвке, в цепочке из крашенной под золото проволоки. У нее глаз на «дорого», даже если твоя подделка безупречна.

Я сглатываю, мысленно благодаря свои кровяные тельца за сигнал об опасности.

Ужин с родителями.

Ужин с женщиной, которая будет оценивать каждую надетую на мне вещь.

— Было бы проще, если бы предупредил меня заранее, дорогой, — пытаюсь подыграть его холодному безучастному тону, но это бесполезно. Меня уже трясет. — Я бы выбрала что-то более… традиционное.

— Ты выглядишь именно так, как должна выглядеть девушка, которая еще не знает, что сегодня станет моей невестой. Так что, — он ловко стаскивает кольцо с моего пальца, небрежно бросает его в вазочку на тумбе, куда я всегда кладу ключи, мелочь и жвачки из карманов, — это пока лишнее.

— У тебя есть еще одна бирюзовая коробочка? — Меня потряхивает.

Внутренний голос орет, что самое время притормозить этого парня, пока я окончательно не слетела с катушек, не понимая, что происходит.

Гарик как будто читает мои мысли — берет за плечи, уверенно сжимает, подбадривает улыбкой. Но все это… очень правильно и очень вовремя. Он репетировал или просто знает, что, когда и как нужно сделать, чтобы не дать женщине ни единого шанса опомниться?

— Маша, моя мать — хладнокровная рептилия, — синие глаза моего жениха становятся почти темными, злость делает лицо похожей на бледную маску какого-то японского демона-они[1]. — Если мы убедим ее в любви до могильной плиты — мы сможем убедить всех.

— А если не убедим? — Не уверена, что мне так уж по душе, что моя будущая свекровь — хладнокровная рептилия. И мне совсем не нравится, что так о ней отзывается собственный сын.

— Не будет никакого «если», — пальцы Гарика на моих плечах сжимаются еще сильнее, и я непроизвольно охаю, когда это становится ощутимо больно.

Он тут же разжимает ладони и отступает на шаг, извиняясь, что не рассчитал силы.

И теперь это тот самый немного растерянный и отрешенный молодой мужчина, который пил чай у меня на кухне, поливая разбитое сердце медом из первоцветов.

Он не такой шикарный, как тот аристократ, который, как фокусник из шляпы, достает из карманов дорогие подарки, но мне с ним как-то понятнее.

[1] О?ни (яп.?) — в японской мифологии — большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада (ист. — википедия)

Глава 34