Грешники (СИ)

— А мы до сих пор одна команда? — не могу не съязвить в ответ. — Я ничего не знаю ни о каком джокере, и буду благодарна, если ты поделишься нашим секретным оружием.

— Все основные счета «Пром-То» переведены на офшоры. Если Бакаев и вырвет его у нас, он не получит никаких его активов, а он в общем на это и рассчитывает. Это его стандартная тактика — купить что-то прибыльное, чтобы порвать на куски и перепродать с процентами. Он не создает, он прожирает.

Про офшоры я слышу впервые, и эта новость заставляет меня нервно смеяться.

То есть мои вездесущие умные юристы, которые в глаза клялись, что все чисто и нас не достать, втихаря переоформляли документы куда-то на Кипр.

— Это была просто подстраховка на случай утечки, — как будто слышит мои мысли Гарик.

— Утечки от меня?

— Маш, ты же знаешь, что если бы я не доверял тебе, то не предоставил бы все полномочия. И об этом нам, наверное, самое время поговорить.

Чутье подсказывает, что разговор будет серьезный и мне нужна пауза, чтобы настроится. Так что, как оголтелая несусь к ближайшему ларьку с фаст-фудом, заказываю два больших бургера с куриными крыльями, два больших стакана с колой и торжественно вручаю половину Гарику.

— Уверена, что это съедобно? — Он посмеивается, но тут же откусывает, довольно жмурясь. — Вкусный токсичный холестерин.

— Не будь занудой, муж! — пытаюсь задать нашему разговору более позитивное звучание. — Простые смертные нормально функционируют на таком топливе, главное — не увлекаться.

— Ну если моя избалованная печень не переживет одноразово такую дозу, похорони меня под березками.

Он смеется, когда говорит это и снова активно жует, но шутка почему-то напрочь отбивает у меня аппетит. Даже свою любимую «Колу» проглатываю с трудом.

— Я пошутил, Маш, — быстро извиняется за глупости Гарик.

— Было бы неплохо, если бы ты подтвердил это отсутствием синяков под глазами, — наконец, позволяю перейти на откровенность. Мы муж и жена, черт подери, почему я должна молчать, если вижу, что моя вторая полвины откровенно издевается над своим организмом ради никому не нужных Олимпов. — Гарик, у нас же есть деньги, а ты… мы… для чего все это? Думаешь, очередная статуэтка на полочку твоих трофеев заменит реальную жизнь?

Он продолжает сосредоточенно жевать.

Ну как, сосредоточенно — даже с фастфудом в руках и каплей соуса на нижней губе, Гарик выглядит аристократом на двести процентов.

— Я готовлю документы на передачу тебе пятидесяти одного процента акций «ОлМакс», — говорит он, промокая рот салфеткой. — Хочу, чтобы ты была его полноценной хозяйкой. Ты заслужила.

Я останавливаюсь и со злостью швыряю бургер в урну.

Следом летит «Кола».

— Гарик… какого… — Не стесняюсь в выражениях, потому что три крепких слова — лучше трех красивых предложений. Я называю это «оптимизацией». — Я клянусь тебе тем местом, на котором стою и чтоб мне провалиться, если вру, но пока ты не объяснишь, что происходит — я не подпишу ни одной бумажки, не согласую ни один платеж! Забью болт на «ОлМакс» и закачу себе мировой тур на полгода, а твоя драгоценная фирма пусть все горит синим пламенем!

Муж не отрывает взгляд от моего лица.

Берет под руку и уводит с мостовой поближе к противоположной стороне улицы.

— Это было… эффектно, — оценивает мою тираду.

— Это была правда, которую я тебе устрою если ты…

— Я подаю на развод, Маша, — спокойно отвечает Гарик. — Срок наших договоренностей истекает через год, но в любом случае судебная тяжба затянется минимум на полгода. Считай, «ОлМакс» — это мои отступные.

Я не верю своим ушам.

— Развод? — повторяю одними губами.

— Надеюсь, ты не будешь упорствовать. — Его попытка согреть, энергично растирая мои плечи ладонями, выглядит как издевательство. — Мы не живем вместе, у нас нет никакого совместного быта и детей, все это нотариально заверено. Дом я тоже оставляю тебе. И деньги…

Я отпихиваю его так резко, что от неожиданности Гарик оступается и делает несколько шагов назад, пытаясь сохранить равновесие.

Мы стоим посреди улицы, разделенные парой метров, но я чувствую себя человеком, которого выбросило на другой берег, и чтобы преодолеть расстояние между нами, не хватит и вечности.

Гарик проводит рукой по волосам, кивает, но явно какому-то своему внутреннему диалогу.

— Развод? — снова и снова, как заевшая пластинка, повторяю идиотское слово. Звучит почему-то как приговор. — Отступные?

— Маш, может, мы поговорим об этом дома? — Гарик пытается выдержать хорошую мину потому что наша с ним перепалка уже начинает привлекать внимание. — Это не то, что стоит обсуждать на улице.

— Дома?! — Я вскидываю руки, даже не знаю зачем. Они тут же падают вдоль тела с громким хлопком, и я чувствую жжение под одеждой. — А ты давно был дома, муж? Давно ты был в моей постели? Ты вообще хоть что-то обо мне знаешь, кроме того, что я не загубила бизнес?! Ах да, кстати, тебе же на него теперь тоже плевать, раз так легко собираешься отдать мне «ОлМакс» вместо отступных! Так для чего все это было?! Зачем?!