Грешники. Внебрачная дочь (СИ)

— Матильда сука!!! — грубо рублю, сжимая до хруста кулаки. Кажется, даже лицо белеет от напряжения мышц, так сильно я её ненавижу. — Месяца не прошло после крушения твоего бизнес-чартера, как она сделала попытку вернуть меня в свою постель! Тварь редкостная, каких поискать.

— Я знаю, сынок. Я следил за ней. Я виноват перед тобой. Очень сильно виноват, — говорит отец, задумчиво поглаживая ладонью густую, с сильной проседью бороду. — Прости меня, Итан. Возможно, своим низким поступком я оградил тебя от роковой ошибки. Ты не связал с ней свою судьбу. Позволь мне всё исправить. Позволь искупить вину.

— Четыре года молчания, отец. Ты в своём уме? — накинувшись на него с претензиями, сверлю отца взглядом. — Мама едва не умерла после известия о твоей гибели. Где ты был все эти годы? Где, мать твою? Что ты делал всё это время?

— Итан! Итан! Братик! — неожиданный крик Элизабет врезается в уши. Напуганная до смерти, она врывается в кабинет, врезаясь в меня, как пуля. Обернувшись, подхватываю сестрёнку на руки. Пуговка дрожит. Прижимаю крепко к груди.

— Я же сказал, сидеть в укрытии. Почему ослушалась? Зачем спустилась вниз?

— Я примчалась на твой голос, — лепечет она, тяжело дыша. — Прости меня. Прости, братик. Мне было очень страшно. Очень…

— Тише. Тише, малышка. Всё хорошо. Я здесь. И папа Жорж тоже здесь. Он живой. Он не погиб. Ты его не узнала? — заглянув в её заплаканные глазищи, улыбаюсь. — Папу помнишь?

— Папа Жорж? — Лиз медленно оборачивается к нашему отцу и недоверчиво изучает изменившееся лицо главы семьи.

— Ему нужно побриться. И он станет прежним, — поясняю ей.

— Папка? — жалобный голос сестры душу наизнанку выворачивает. Лиз его боготворила. И он её безумно любил. Баловал. Души в ней не чаял. — Это ты, папочка? Ты живой???

Глава 39. Моё! Не тронь!

Анна

Минуты ожидания тянутся как часы. Долго-предолго. Убивая.

В гостиной полумрак. Всхлипывая, я брожу по ней словно неприкаянная. Сквозь стеклянные стены внутрь бунгало попадает немного света от уличных фонарей. Мне этого достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве, не привлекая внимание зажженным электричеством. Я здесь в безопасности. В безопасности же..?

Боже, как я могу думать о себе, когда Итан отправился в дом отца с голыми руками. Ни пистолета, ни дубинки, ни газового баллончика не взял.

Стоп! Пистолет!

Рванув к лестнице, быстро поднимаюсь наверх. В спальню. Я была здесь один раз, но отлично помню каждый уголок этого уютного дома. Будто всё происходило вчера.

Ностальгия по этому месту вытаскивает из глубин души сладкие и тёплые воспоминания. Здесь мы с ним целовались, я впервые призналась ему в любви. В этой спальне у нас случился первый секс.

Захожу в комнату. Включив фонарик на смартфоне, огибаю огромную двуспальную кровать, открываю дверцы шкафа. Внутри ничего не изменилось. По-прежнему висят его отутюженные до хруста рубашки, пара классических костюмов в чехлах. Ящики с нижним бельём. Полки со сложенными в аккуратные стопки полотенцами. Простыни, пододеяльники, свитера, джинсы…

Всё в спешке вытаскиваю на пол. Ищу коробку. Наткнувшись на кремовое покрывало, сдергиваю с полки и его. В голове происходят быстрые мыслительные процессы. Память подбрасывает картинок из прошлого: эта кровать, наша совместная ночь, заботливый Итан, утренний пережитый мною стыд… Замираю. Сердце пропускает удар.

Господи… это же оно?

То самое, на котором меня лишили девственности. Это я испачкала вещь кровью.

Затаив дыхание, разворачиваю покрывало. В нём белая простыня. Тоже меченая. Мной. В глазах плывут застаревшие коричневые пятна.

— Твою мать… — задушенно сиплю, смахивая пальцами слёзы.

Он это хранил? Серьёзно? Зачем? У него девственницы не было никогда? Бред какой-то…

Чувствую, как щёки обдаёт жаром. Мне стыдно. Господи. Отчего мне стыдно?

Падаю на колени, прижимая к груди мягкую хлопковую ткань.

Рыдаю… Рыдаю… Рыдаю…

Счастье переполняет душу до краёв.

Зачем он столько лет хранил все эти болезненные воспоминания о нас?

Почему не выбросил постельное сразу, как только я от него сбежала? Оставил память о нашей первой ночи и жил с этим долгих четыре года. Мой дурачок. Мой любимый. Никогда бы не подумала, что хладнокровный, жесткий мужчина на такое способен.

— Божжже… — выдыхаю. Слезы текут ручьём. Высушив их простынёй, вспоминаю о пистолете, который только что искала.

— Где же он? — наведя луч фонарика на нижние выдвинутые ящики, среди обуви замечаю небольшую подарочную коробку серебристого цвета. Достаю её. Снимаю крышку. Внутри спрятан чёрный небольшой чемоданчик. Вытащив его, вскрываю, нахожу пистолет.

— Наконец-то! — победно выкрикиваю, но как только понимаю, что он разобран, возникает желание снова разрыдаться от собственной беспомощности.

Как же так? Видимо, Итан забыл об этом.

Так, ладно, Аня, без паники. Ты справишься. Всё будет хорошо.

Поднявшись на ноги, спешу к комоду. Включаю ночник. Адреналин в крови зашкаливает. Я должна ему помочь! Даже если в пистолетах я полный ноль!