Грешница

– Что ж, дело молодое, – сказала она, садясь рядом со мной на лавку. – А к генеральше своего Алешу не ревнуй, у нее такой сторож, что близко никому подойти не даст.

– Но, я же сама видела как он с ней… – начала я и прикусила язык.

– Много мы чего видим, а еще больше придумываем, – грустно сказала тетка Степанида. – Не хочу тебя греху учить, но не мучай ты своего попусту. Мужики как дети, ласку любят. Подарки он тебе делает?

– Платье подарил барское, да надевать не велит. Сказал, что босой его нельзя носить, к нему нужны сапожки особые.

– Значит, жди, сапогами одарит. Ладно, нечего тебе тут одной сумерничать, пошли, в кумпании посидим, а то Дуня заждалась.

Я согласилась, и мы с ней отправились на женскую половину. Дуня мне улыбнулась и пригласила сесть. Обе Котомкины мне нравились. Они совсем не заносились и не гордились своим богатством. С Дуней мы, как заговорили, сразу же подружились. Разговор, как водится, шел о нарядах. Мне кроме барского платья похвалиться было нечем, потому мы начали смотреть и мерить Дунины сарафаны и салопы. Я так увлеклась, что и думать забыла об Алексее Григорьевиче и его старухе-генеральше.

Перед ужином тетка Степанида ушла по своим хозяйским делам, а мы с Дуней взялись пробовать ее косметику. Я уже правильно говорила это слово и научила ему Котомкину, а она помогла мне накраситься. До этого раза я еще никогда не пробовала косметику и очень хотела, чтобы Алеша увидел, какая я стала красивая.

– Вот твой-то барин удивится! – радовалась Дуня, любуясь мной. – Теперь подчерним брови и все готово.

Она провела мне по бровям специальным косметиком и подала зеркальце.

– Ну, ты, Алевтинка, теперь чисто княгиня!

Я посмотрела на себя, и мне все очень понравилось. Лицо у меня стало белым, брови черными, а щеки румяными.

– Нравится? – спросила Дуня.

– Очень, – ответила я.

После меня мы вдвоем начали красить Дуню. Она скоро тоже стала такой же красивой как и я. Вечер прошел незаметно. Я опомнилась только тогда, когда услышала, что вернулся Алеша. Чтобы сделать ему подарок, я побежала в нашу комнату и села возле окна. Когда он вошел в комнату, я даже не обернулась. В голове у него в это время были разные мысли, но я не стала прислушиваться, ждала, когда заметит, как я изменилась.

– Добрый вечер, – весело поздоровался он. – Ты здесь без меня, не скучала?

– Нет, – ответила я, удивляясь, что он почему-то не чувствует себя виноватым.

– Что-нибудь случилось? – встревожился Алеша.

– Нет, – опять сказала я, так и не взглянув на него.

Он испугался, что я опять заболела, но спросил сердито:

– Ты так и будешь некать?

Мне стало обидно, что он такой невнимательный и грубо со мной разговаривает, и я нарочно, опять ответила:

– Нет!

– Тогда в чем дело?

И тут я решила его испытать и спросила то, что и сама прекрасно знала:

– А барыня, к которой ты ездила красивая?

Алеша растерялся и попытался меня обнять, но я гордо сбросила его руки с плеч и посмотрела ему прямо в глаза. Он так испугался, что отпрянул от меня в сторону. Я еще гордее выпрямилась, но он вместо того, чтобы восхититься мной и сознаться, что красивше меня нет никого на всем белом свете, вдруг, захохотал как сумасшедший.

– Кто, кто, – стонал он, держась за живот, – кто тебя так разукрасил?! Неужели Дуня?

Я просто остолбенела от такой бесчувственной грубости и у меня из глаз сами собой полились слезы. Он тут же перестал смеяться и раскаялся в своем плохом поступке.

– Алечка, ну, что ты, я же не нарочно, – заюлил Алексей, – прости меня, ты самая красивая на свете!

Я так обиделась, что не хотела с ним даже разговаривать, но он меня схватил, прижал к себе и начал осыпать поцелуями. Пришлось его простить, тем более что он меня все равно не отпускал.

– Я старалась, старалась, а ты… Ты же сам говорил про косметику, я и хотела тебе понравиться, – обиженно сказала я, высвобождаясь из его рук.

– Тебе такая косметика не подходит, она для пожилых женщин.

– Таких старых как та барыня, у которой ты давеча был?

Он не ответил, только внимательно на меня посмотрел. Мне показалось, что Алеша что-то от меня скрывает, но в голове у него были совсем другие мысли, старуху-генеральшу, он вспомнил лишь мельком, и я успокоилась.

– Ты совсем еще молоденькая и очень красивая, – очень серьезно, сказал он, – и скоро сама научишься правильно пользоваться косметикой.

Он продолжил рассказывать о косметике, а думала совсем о другом. Я нарочно не подавала вида, что понимаю, что он хочет меня спросить. И мне было немножко страшно того, что скоро должно будет случиться.

– Ты не знаешь, баня готова? – наконец, осмелился поинтересоваться он.

– Давно, уже, наверное, простыла, – ответила я.

– Тогда пойдем скорее, – позвал он, и я почувствовала, как ему этого хочется.

– Фрол Исаевич приходил примерку тебе делать, – сказала я, отводя взгляд.

– После примерю, мне не к спеху, – нетерпеливо сказал он, притянул меня к себе и нежно погладил по спине.

– Ну, ладно, пока можно и помыться, – согласилась я, сама начиная чувствовать какое-то нетерпение.

– Пошли скорее, – взмолился он, схватил какие-то предметы и потащил меня из комнаты.