Грешница

Как я ни старалась казаться уверенной и спокойной, когда все кончилось, и я живая, здоровая выбралась из покоев Трегубова, от волнения у меня подгибались ноги. Наши «переговоры и подписание документов» продолжалось так долго, что небо успело просветлеть и по дому мне пришлось продвигаться перебежками, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из его ранних обитателей. Только затворив за собой дверь, и заложив ее на крюк, я немного успокоилась.

Я еще не осознала, что своим ночным приключением, в одночасье, превратилась в богатую женщину и теперь могу не думать ни о завтрашнем дне, ни о хлебе насущном. Пока главной задачей было аккуратно рассказать Алеше о свалившемся на нас богатстве. Он меня ревновал к Трегубову, теперь я могу сознаться, не без некоторого на то основания и такой «подарок» от красивого барина, объяснить ему будет очень не просто. Врать мужу я не хотела, сказать правду не могла и решила, что самым правильным и разумным, будет вообще не говорить.

Оказавшись у себя, я, наконец, смогла одеться. От грязных рук и взглядов, мне казалось, что я все нечистая, и больше любого богатства, мне в тот момент хотелось просто вымыться. Однако я помнила о планах Трегубова, подослать верных слуг и отобрать документы и решила как-то обезопаситься.

Прятать бумаги в наших комнатах не имело никакого смысла. Тайных мест в них не было, а оставить на виду, значило тотчас лишиться. Тогда я надумала отдать их на хранение своему единственному союзнику и, пожалуй, спасителю. Тем более, что спрятать бумаги в конюшне было легче и надежнее, чем в доме.

Чтобы меня не выследили, я повторила прежний прием, оставила запертой изнутри дверь, вылезла из окна и скрытно пробралась в конюшню. Утро только начиналось, и там кроме колдуна еще никого не было. Костюков оставался в том положении, что и вечером, когда мы расстались. Я решительно стянула с него тулуп и потрясла за плечо.

– Это опять ты, Алевтина, – сердито спросил он, открывая глаза. – Я же просил меня ночью не тревожить!

– Уже не ночь, а утро, – объяснила я, – и мне нужна ваша помощь!

– Скоро они вернутся, – зевая, сказал он, – ничего с ними не случится.

Я поняла, кого он имеет в виду, но на радость у меня сил не было. Илья Ефимович это заметил и догадался:

– Что, весело провела ночь с нашим хозяином?

– Очень, – подтвердила я, – вот дарственные на всего владения. Их нужно хорошенько спрятать.

Костюков окончательно проснулся и быстро сел на лавке.

– Ну-ка дай взглянуть, он, скорее всего, тебя объегорил.

– Не думаю, – скромно сказала я, подавая ему документы. – Мне кажется, бумаги в полном порядке.

– Это мы сейчас посмотрим, – рассеяно проговорил он, встал без посторонней помощи, подошел к узкому окошку и погрузился в чтение.

Чем дольше он разбирался с бумагами, тем удивленнее делалось его лицо. Наконец он все прочитал, вернул их мне.

– Все правильно, теперь ты владелица всего состояния. С такими документами никакой судейский крючок не совладает. Теперь здешний помещик стал гол как сокол. Не знаю, как тебе удалось заставить его подписать, но теперь ты всему здесь хозяйка и можешь гнать Трегубова в шею.

– Ваш пистолет его убедил, – не вдаваясь в подробности, ответила я. – Можете их хорошо спрятать, а то без пистолета Трегубов может передумать и попытается вернуть.

Илья Ефимович задумался и оглядел свой закуток. Я проследила его взгляд, здесь было так мало места, что все оказывалось на виду.

– Может быть, просто, засунуть в сено? – не выдержав, долгого молчания, подсказала я. Мне уже было нужно возвращаться, пока не проснулась дворня.

– Лучше всего все прятать на самом виду, – наконец, сказал он. – Положи их на столик под тряпицу, здесь будут искать в последнюю очередь.

– Хорошо, – согласилась я и подсунула документы под замасленную, заляпанную кашей тряпку, на утлом столике в углу каморки. – Отдыхайте, а я побежала, а то нас могут увидеть вместе.

– Беги, милая, когда сможешь, зайди, мы с тобой все обговорим.

Я кивнула и заторопилась к выходу. Навстречу мне попался заспанный конюх. Он удивленно меня оглядел и степенно поздоровался. Не знаю, что он подумал, встретив «барыню» в такое время в конюшне, мне было некогда подслушивать его мысли. Но, думаю, что ничего хорошего.

Я осторожно выглянула, никого во дворе не увидела и со всех ног припустилась к своему окну. Там я больше не стала предпринимать бесполезные попытки залезть на стену в длинном платье, быстро его скинула, свернула в комок, забросила в окно и вернулась в комнату. Когда я спрыгнула с подоконника на пол, увидела, что там меня ждет Кузьма Платонович. Он был уже в других штанах, застегнутом до горла сюртуке, и зачем-то прижимал к раненому животу чистое полотенце.

– Как вы сюда попали? Я же запирала дверь? – спросила я, не показывая, что встревожена или напугана его появлением. То, что я стою перед ним без платья, мы оба старались не замечать.