Грешница

В какой-то момент мама капитулировала, уступив ее желаниям. Один стакан сладкой воды в день. Точнее два, один для нее, другой для Магдалины. Кора увидела себя стоящей перед старым кухонным столом, на столешнице которого было множество царапин и зарубок. Увидела, как внимательно следит за мамой, поровну наливающей сироп в два стакана. Увидела, как поспешно хватает стакан, в котором сиропа было, пожалуй, на десятую долю миллилитра больше.

Кора не вспоминала об этом долгие годы, а сейчас ей казалось, будто это было вчера: отец, пытающийся оторвать грех от своего тела, истории о Буххольце – все о прошлом, как будто сегодняшнего дня не существовало. Мама в пестром халате и переднике, с растрепанными волосами и крестом. И Магдалина, синеватое фарфоровое личико, отмеченное всемогущей смертью. Кающаяся Магдалина, сгусток бессилия, страдающий за чужие грехи.

Все было кончено. Спаситель отдал Свою кровь, взял на Себя человеческую вину и Своей смертью облегчил им путь на небо. Кора увидела перед собой Его лицо, Его взгляд. В Его глазах было понимание, осознание, прощение. И услышала просьбу: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят». Никто не может знать все!

Кора постирала в умывальнике купальник и воспользовалась им в качестве губки, чтобы обмыть грудь и живот. Затем смахнула ладонями капли воды. (На крючке рядом с умывальником было полотенце, но оно было таким грязным, будто висело там уже много недель.) Потом Кора оделась. Белье и футболка прилипли к телу, намокли и стали полупрозрачными. Мгновение помедлив, она оглядела себя. Под тонкой тканью отчетливо проступала грудь. Кора не могла выйти в таком виде. За дверью стояли полицейские, мужчины! Если она появится перед ними вот так, они воспримут это как провокацию. У мамы случится припадок, она решит, что должна зажечь свечи перед домашним алтарем, поставить старшую дочь на колени…

Кора не понимала, почему все это вдруг стало таким реальным, таким важным. Она попробовала стряхнуть с себя наваждение, но ей не удалось от него избавиться. Перед ее глазами плясали огоньки свечей. Кора заморгала, пытаясь отогнать от себя эту картинку. Когда это не помогло, она открыла двери и спросила у одного из полицейских:

– Вы не могли бы дать мне куртку?

Стражи порядка быстро переглянулись. Оба были одеты в форменные рубашки. Младший смущенно опустил голову. Другой, ему было, наверное, немного за сорок, нашел в себе силы посмотреть Коре в глаза – а не на выступающую сквозь мокрую ткань грудь. Казалось, он понял, чем была продиктована эта просьба.

– Вам не нужна куртка, – отеческим тоном произнес он. – Вон там сидят люди, на которых надето меньше, чем на вас. Вы закончили? Мы можем идти?

Кора лишь кивнула в ответ.

Не сводя глаз с ее лица, полицейский спросил:

– Кто вас ударил?

– Мой муж, – отозвалась она. – Но он не со зла. Просто разволновался и потерял над собой контроль.

Полицейский нахмурился: похоже, это сообщение его удивило. Он взял Кору за локоть, но убрал руку, когда она вздрогнула.

– Идемте, – произнес он.

И огоньки свечей наконец померкли.

За то время, которое Кора провела в туалете, пляж заметно опустел. Люди, которые не были непосредственными свидетелями случившегося, исчезли. И только далеко позади, где лежало зеленое покрывало, а на нем – мертвый мужчина, еще стояла кучка людей.

Было начало восьмого. На террасе, примыкавшей к невысокой постройке, стояло около двадцати человек. И когда Кора подошла ближе, все уставились на нее. При виде их испуганно-вопросительных лиц ей стало не по себе.

Приятели погибшего сидели немного в стороне. Мужчина пытался утешить женщин. Ута отталкивала его руки и продолжала плакать. Рядом с ними стоял молодой человек в спортивном костюме. Он задавал вопросы и записывал ответы в блокнот. На террасу вышли двое санитаров. Уту увели. Алиса пошла следом за ней.

Все происходило словно в кинофильме. Повсюду что-то двигалось, перемещалось, а Кора смотрела на это. Полицейский постарше подвел ее к стулу, подозвал санитара, чтобы тот осмотрел ее лицо, и в первую очередь заплывший глаз. Страж порядка был очень вежлив и не отходил от Коры, в то время как его младший коллега подошел к мужчине в спортивном костюме и что-то сказал ему.

Гереон тоже не уехал. Он сидел, держа на коленях ребенка и рассматривая повязку на руке. Мужчина в спортивном костюме подошел к нему и что-то сказал. Гереон резко покачал головой. Затем встал и подошел к приятелю погибшего. На Кору он даже не взглянул. И не посмотрел ей вслед, когда чуть позже она в сопровождении полицейских направилась к ограждавшей пляж решетке.

У самого входа стояли два патрульных автомобиля и – в тени деревьев – еще одна машина. Кора вспомнила, что автомобиль Гереона припаркован дальше, под палящим солнцем. Она остановилась и обратилась к старшему полицейскому, который показался ей опытнее своего коллеги.

– Вы не назовете мне своего имени?

– Берренрат, – машинально отозвался он.

Поблагодарив его кивком головы, Кора произнесла: