Грешница

– Я забеременела от него. И он сказал, что, если я буду его слушаться, он приведет хорошего врача, который все исправит. Я немного поплакала, но понимала, что это бесполезно. Поэтому в конце концов уступила.

Кора снова хохотнула; впрочем, это больше напоминало всхлип. Ее затравленный взгляд перебегал по крохотной комнате. Кора несколько раз провела рукой по лбу.

– Знаете, как я себя чувствовала? Лежу я на полу, а они оба на меня взбираются. А эта шлюха сидит с ним на диване и требует, чтобы я сделала это еще раз, с обоими одновременно… – Она издала звук, как будто ее затошнило, и помолчала несколько секунд. – Она говорила: «Не порть нам веселье, сокровище». А потом сказала одному из парней: «Дай ей немного, это расслабляет».

Кора встряхнулась, затем ее взгляд наконец-то остановился на лице Рудольфа. Ее голос снова звучал твердо и сдержанно.

– Они накачали меня под завязку. Я думала, что они решили меня убить, и сопротивлялась. Тогда они стали бить меня – пинать ногами, по голове и в живот. И тут у меня началось кровотечение. Наверное, тогда они испугались и свалили. Все. А меня оставили. Каким-то образом мне удалось выбраться на улицу. И я попала под машину. Единственное, в чем мне тогда повезло: мужчина, который меня сбил, был врачом. Он увидел, что у меня случился выкидыш. Понял, что я под кайфом… Но теперь действительно хватит. Иначе вы, чего доброго, опять спросите, как его звали. Но имени его вы не узнаете.

– Почему же, госпожа Бендер? Ведь этот человек ни в чем не виноват. И, судя по всему, сейчас он – единственный, кто сможет подтвердить ваши слова.

Она снова посмотрела мимо Рудольфа, на стену, и пробормотала:

– Он этого не сделает. Скажет, что никогда меня не видел.

– Почему?

– Потому что он – свинья. Он лапал меня, а я не понимала, что происходит, думала, что он меня осматривает. Один раз я проснулась среди ночи, а он онанировал рядом со мной. А перед этим трогал меня. Хотите еще что-нибудь узнать?

Рудольф увидел, как ее пальцы сжались на маленькой упаковке с платками, как заблестели глаза Коры.

– Он старый похотливый козел, – выдавила она из себя. – Когда он находился в комнате, пахло по́том… Вот что я вам скажу. Если мне еще раз придется взглянуть в лицо этой свинье – а мне придется это сделать, если я назову его имя, – то я заколю его точно так же, как и Франки. И даже если в зале суда будет полно полицейских, никто не сможет мне помешать. А теперь оставьте меня в покое.

Она отвернулась, прижав руку к стене и пряча лицо. Кора плакала. Рудольф впервые видел ее слезы. Он машинально положил руку ей на плечо, испытывая естественную потребность сделать или сказать что-то, что утешило бы ее. Она сбросила его руку и всхлипнула.

– Валите отсюда, а? Вы даже представить себе не можете, что со мной происходит, когда я с вами разговариваю. Все возвращается. Оживает. Я этого не выдержу… А теперь уходите наконец. Исчезните. И оставьте моего отца в покое. Он старик, он болен. Он… Он не сделал мне ничего плохого. Он ведь не виноват, что у него были определенные потребности. Во всем виновата я одна.

Глава девятая

Во всем виноваты сладости. Объедаясь ими, я совершенно не думала о том, что все это откладывается на моем теле. Когда мне исполнилось тринадцать, это стало заметно: я растолстела. «Детский жирок», – говорила Маргрет, поддразнивая меня во время своих визитов. Я не хотела быть толстой и попыталась остановиться. Вот только это оказалось не так-то просто. Я уже не могла не воровать.

Денег у меня становилось все больше. Иногда я сидела в сарае и пересчитывала их. А потом представляла, что однажды смогу уйти отсюда, далеко-далеко. Я помню, что когда насобирала тысячу двести семьдесят восемь марок, то пошла на вокзал и спросила, сколько стоит билет до Гамбурга.

– Я не буду его сейчас покупать, – пояснила я. – Просто хочу узнать.

Кассир уточнил:

– Билет в один конец или туда и обратно?

– В один, – отозвалась я. – Я не вернусь. И вы можете сказать мне, сколько стоит билет на корабль?

Он рассмеялся:

– Все зависит от того, куда ты хочешь отправиться. На самолете быстрее. Однако за каждый лишний килограмм придется заплатить дополнительно.

«За каждый лишний килограмм», – мысленно повторила я, отходя от кассы. Я направилась в кафе и съела огромный фруктовый десерт с взбитыми сливками. Затем пошла в туалет и вложила два пальца в рот. С тех пор я поступала так всякий раз, когда съедала что-нибудь сладкое.

Магдалина считала, что я должна это прекратить.

– Это болезнь, – твердила она. – Некоторые даже умирают от этого. Лучше покупай себе что-то другое.

Она думала, что я покупаю сладости на деньги, которые отец дает мне на карманные расходы.

– Например, роскошные наряды, – продолжала Магдалина. – Их ты тоже сможешь прятать в сарае. Будешь переодеваться, выходя из дому и возвращаясь. Вот увидишь, если у тебя появится красивая одежда, ты снова себя полюбишь.