Грешница в шампанском

Бутылки кто открывал? Правильно, хозяин дома. Лилька покойная, не дав пене опуститься, хватала бокалы и в руки всем лично раздавала. А свой из рук не выпускала, это стопроцентно. Да, точно! Это запомнилось. Она по два бокала таскала, один свой, второй гостю, а потом…

Все мелькает… В какой-то момент Кагорова оба бокала отдала. Кому – не так важно, но оба. Это было…

Да, да, да!!! Она себе налила, потом еще кому-то. Отдала один бокал. Затем еще один, свой из рук при этом не выпускала. Или у нее уже было налито шампанское? Что-то смутно как-то, не запомнилось. Потом какая-то заминка случилась. И ей пришлось бокалы отдать. Это произошло в тот момент, когда почти у всех уже руки были заняты. Она замешкалась. И… и отдала бокал свой. Кому?! Кому-то она отдала его, точно!

Вспоминай, Таисья, вспоминай, умница! Это ведь важно! Кому она отдала его?! Не Митьке, точно! Кому-то еще!

Вспомнила!! Вспомнила, хвала небесам!!

Хозяину дома она его отдала, попросила подержать. «Вы, – говорит, – Виктор, не будете ли столь любезны?» А он был любезен, потому как к тому времени уже все шампанское из бутылок разлил. И бокал ее держал. А потом и еще один у него в руках оказался. И Лилька у него из рук оба бокала взяла. Один оставила себе, а второй мужу отдала. Виктор себе взял со стола. И очень внимательно потом за ними следил.

Да! Молодец! Только не придумай теперь ничего лишнего, а вспоминай все точно. Это же вопрос жизни и смерти! Смерть, правда, уже случилась. И сейчас это вопрос свободы и заключения под стражу.

Итак…

Он оба бокала отдал. И следил за ними, как кот за мышами. Сам он пить не стал, это точно. А за ними наблюдал. И когда Лилия проговорила, что у нее есть важное сообщение, а потом пригубила и буквально через мгновение побелела и упала на ковер, он…

Да! Он очень изумился! Глазками так зырк-зырк: на Митьку, на его упавшую на пол жену, на Митьку, на жену. Такое ощущение, что все не так должно было произойти.

Так, хорош на сегодня. А то точно что-нибудь изобретет нереальное.

Изумлением, допустим, у всех глаза были полны. Даже страха поначалу ни у кого не возникло.

Во-первых, не успели испугаться. Ну упала и упала, может, голова закружилась у великосветской дамы. Они ведь – дамы эти – до обмороков охочи.

А во-вторых, все, кроме Надьки, были уже здорово выпивши. Кстати, она тоже не пила «шампунь» и бокал свой, подержав в руках, на стол поставила. И к слову, почему-то показалось тогда, что ее родная сестра Надежда выдохнула с облегчением, когда великолепные локоны Кагоровой по ковру рассыпались.

Так что же получается? Кто подсыпал яд покойной? Митька не мог! Не он открывал бутылки. Не он разливал. Ему уже готовый бокал с шампанским подали. Он же не мог своей жене в бокал яд ссыпать с ладони, когда с ней чокался, в самом деле?! Рискованно, заметить могут. И самому можно отравиться, яд, говорят, ужасный, быстродействующий.

Кто тогда? Виктор?

А что, почему нет?! Этот лысый боров запросто мог. Он над шампанским вместе с покойной суетился. Он и бокалы потом помогал держать. И он, кстати, последний, кто к бокалам супругов прикасался. В его руках они были. Лилия ему давала подержать. Кстати, давала ему один подержать, а у него из рук уже два приняла. Мог в общей суете как-нибудь незаметно все это дело и обстряпать.

Да, но как потом пузырек из-под яда в кармане у Кагорова оказался, черт побери?! Витек подбросил? Тоже вариант. Времени у него было навалом, чтобы все это дело провернуть. Когда Кагорова на пол упала и когда все присутствующие, включая ее мужа, поняли, что она мертва, тут такое началось!..

Кто в слезы, кто в истерику, кто брови хмурить, кто бледнеть. У всех реакция была, будь здоров, кроме разве что Павлушки. Ну, с ним все понятно, он уже пару раз нюхнуть успел. Ему от всего было весело. А тут чужая тетка на ковре прямо под ногами скончалась. Прикольно…

И Надеждина реакция ее тогда удивила. Потом подзабылось как-то. Не до того. То вопросы, то ответы, затем и вовсе забрали и увезли. А вот теперь под храп убийцы собственного ребенка картинка и складывается.

Надька не охала, не ахала, бровей не хмурила, не плакала. Просто смотрела тупо на тело, пока его не накрыли, и думала о чем-то. Напряженно думала. Уж о том, как родная сестренка может напряженно размышлять, Таисия знала не понаслышке. Вместе росли, вместе жили.

Что-то такое гоняла в голове ее родная сестра – Надежда. Что-то сопоставляла, о чем-то думала. О чем? И о чем она с покойной шепталась до горьких слез, когда все по углам разбрелись, а? Она что, с ней знакома была?

О-о-о, дела-то какие неважные! К Виктору уже и соучастник, правильнее, соучастница, напрашивается.

Надька в какой-то теме была с покойной. В какой именно? Что их связывать могло? Да, и еще вспомнилось! Когда Кагорова сказала, что сейчас сделает важное сообщение, у Надьки аж спина напряглась, аж губы побелели.

Боялась? Чего?