Грешница в шампанском

Но делал свою работу этот не новичок в своем деле из рук вон плохо. Уже неоднократно из следовательского отдела на стол руководству ложились рапорты с жалобой на нерадивого эксперта, перепутавшего что-то с чем-то. Но тот все равно продолжал работать. Ходили слухи, что у Новикова в покровителях ходил сам окружной прокурор. Может, да, может, нет, но рапортам никто никогда не давал ходу. Следователи потихоньку смирились с таким положением вещей, и если дело того требовало, экспертизу повторяли, на коленях умоляя старенького Федора Ивановича Малышева. Тот уже раз двадцать уходил на пенсию, но всякий раз возвращался, уступая просьбам. Вот кто действительно был богом в своем деле. К нему и обратилась Наталья.

– Что вы, Наташенька! О чем вы говорите?! – замахал поначалу на нее Малышев руками. – На меня тут кое-кто из коллег и так уже косо смотрит. Нехорошо это, обезличка какая-то получается. Поймите!

«Кое-кто» наверняка был Новиков. Тот с большой неохотой позволял повторную экспертизу, считая себя в отделе главным. Ревностно отслеживал результаты, и если они разнились, бросался в яростный спор. Виноватым он, конечно же, считал не кого-нибудь, а Малышева, искренне полагая, что дед его подсиживает.

– Федор Иванович, ну в последний раз! – начала она клянчить потихоньку, чтобы Новиков не слышал. – Понимаете, стоим на месте, никаких сдвигов. Девчонка отказывается, да и нестыковки кое-какие имеются. А тут еще парня убили, который был в той компании. Вот и не знаем, как все это связать. Федор Иванович, миленький, ну пожалуйста!..

– Согласился? – недоверчиво хмыкнул Лесовский.

– А то!

– Меня-то в последний раз послал куда подальше. То есть к Новикову, а там гиблое дело. И что наш Федя? Нашел что-нибудь?

– Нашел, представляешь! – Наталья подперла кулаком подбородок, пробормотав устало: – Только не знаю: радоваться этому или нет.

– Не томи, Наташ! – заныл Лесовский. – И так тошно от всех этих нагоняев, тут ты еще жилы тянешь! Что там?!

– На крышке пластиковой, Иванович говорит, есть след от большого пальца. Не очень четкий, но есть. Федор Иванович сначала даже на Новикова грешил. Мог, говорит, тот изляпать, с него станется. Бывали случаи. Потом проверил, нет, не его палец.

– А чей?!

– Хороший вопрос, Володя, – хмыкнула Наталья. – Этим и займись.

– Но как?!

– Как хочешь! Вызывай всех по очереди, подсовывай им стаканы, авторучки, но отпечатки сними. Только хочу предупредить, – она свела брови. – Делай все предельно осторожно и не оскорбительно, иначе скандала нам не избежать. Сам же говорил, люди все влиятельные. Так что…

– А ты куда?

Он сразу переполошился, заметив, как Наталья начала собирать со стола телефон, авторучку, бумагу в свою сумку.

– А у меня назначена встреча, Володя. Как думаешь, с кем?

– Не стану и пытаться. С кем?

– Позвонила медсестра из больницы, куда в кардиологическое отделение положили мать нашего Паши. Больная немного пришла в себя и хочет поговорить. Причем срочно. Боится, что до суда не доживет. Очень ей плохо. Так что действуй, Володя! А я побежала…

Кардиологическое отделение их областной больницы Наталья знала, как собственную квартиру. Пару лет назад сюда попал Светкин муженек, распсиховавшись на подчиненных, а за компанию и на супругу бессовестную, не ту рубашку ему с утра выгладившую.

У него случился микроинфаркт, и Наталье со Светкой пришлось по очереди таскать ему передачки: горячий бульон, свежие домашние котлетки, блинчики с творогом, окрошку и салаты. Он, видите ли, питаться больничной едой не мог, полуфабрикатов тоже не признавал, капризным в еде был и здоровым, а тут представился случай вполне обоснованный похныкать. Вот он жилы из них два месяца и тянул. Если бы Наталья не разделила с подругой все тяготы по уходу за ее сварливым супругом, то кто знает, не улеглась ли бы Светка на соседнюю с мужем койку с аналогичным диагнозом.

Вот за эти-то два месяца Наталья и изучила вдоль и поперек кардиологическое отделение. Многих из медперсонала знала в лицо и по имени, а уж высокий порог у входа, через который они обе спотыкались через раз, никогда забыть не сможет.

Снова об него споткнувшись, она взяла белый халат и бахилы из рук санитарки, узнала, в какой палате лежит мать погибшего Павлуши, и пошла, на ходу кивая знакомым медсестрам.

– Зачем это?! – моментально насторожилась женщина, когда Наталья поставила на тумбочку пакет с гостинцами. – Не нужно мне ничего, я не нищая! С работы были, принесли очень много всего. Или это…

– Или что «это»? – подтолкнула Наталья больную осторожной улыбкой.

– Или это подкуп?

– В каком смысле? – улыбка заледенела на лице, превратившись в оскал.

Это что еще за новости?! Что себе позволяет эта женщина?! Ну да, горе у нее. Она понимает. Но до оскорблений-то опускаться не нужно. Она, между прочим, не из железа сделана. И устает так же, как многие другие, а то и побольше. И две сотни сейчас собственных денег потратила уж вовсе не для того, чтобы оскорбления выслушивать.