Грешница в шампанском

– Если вдруг вам понадобится информация о вашей жене, позвоните. Думаю, я смогу пролить свет на некоторые события.

Да пошла она со своим вкрадчивым враньем! Что угодно скажет, лишь бы к нему в штаны залезть. Такие, как она, точно не станут страдать от неразделенной любви. Такие и про любовь-то знают лишь понаслышке. А вот Лилька его…

Та знала. И страдала, пронеся свое неразделенное чувство через всю свою недолгую жизнь. Черт, а ведь это даже достойно уважения. При всей своей к ней неприязни не признать, что это – поступок, Кагоров не мог.

Но одно дело, когда твои страдания живут только в тебе. Они то медленно угасают, то вспыхивают с новой силой и не причиняют вреда никому, кроме тебя. И совсем другое, когда это приносит страдания другим людям и толкает их на преступление!

Ведь какой силы должна быть ненависть того, кто подсыпал ей яд! Как остро, глубоко и сильно должен был этот человек чувствовать и страдать от этой ее гребаной неразделенной любви.

Да и ревновать еще. Ревность – страшная штука. Это он теперь по себе знает. Ведь что-то похожее точит его изнутри второй час. Точит, точит, отказываться не станет. И не сколько Лильку он к мужику тому ревнует, сколько к жизни ее тайной, оставшейся для него за семью печатями.

Сука! Сука малохольная! Скольким людям жизнь попортила! Ему вот, к примеру, и тому, кто яд ей всыпал. Правильнее не тому, а той, конечно. Интересно, а она мучается сейчас, отправив его жену на тот свет? Или облегчение дикое испытала? Надо бы спросить.

А он и спросит! Прямо сейчас поедет и спросит ее об этом. И пускай только попробует отпереться, он тогда…

Глава 17

– Она выпущена под подписку о невыезде, Володя. Родственники внесли за нее залог. И хватит уже об этом! – Наталья сердито посмотрела на своего коллегу. – Что сегодня не так? Снова молния на сапоге сломалась?

– Нет, – пробурчал он, отворачиваясь от нее к стене, прямо как ребенок маленький. – Сегодня с сапогами все нормально. Сегодня начальство меня с утра перехватило и к себе в кабинет привело. А там… Ты-то припозднилась, а я вовремя под раздачу попал. Да как?! Да почему? Да такой влиятельный человек, а вы не можете среди узкого круга людей найти убийцу! Как могли так долго продержать родственницу еще одного влиятельного лица? А они там, блин, все влиятельные, куда пальцем ни ткни! Убийцу мы найти не можем! Найди его, как же! А девчонку почему выпустили?

– Ну, во-первых, муж сестры вмешался, а он человек в городе не последний. А во-вторых, что у нас на нее, кроме этого пузырька в ее руках? Ничего! В момент, когда покойная носилась с бокалами, Таисия на другом конце комнаты стояла. Ни к бутылкам, ни к бокалам не подходила. Если кто и может попасть под подозрение, так это хозяин дома – он разливал шампанское, муж потерпевшей – он рядом стоял, и сестра нашей подозреваемой, с которой покойная уединялась для разговора. Все эти люди находились в непосредственной близости от покойной и имели доступ к ее бокалу. И есть еще кое-что…

Наталья замолчала и принялась тереть щеки. Так она делала всегда, когда очень уставала, и ей казалось, что кожа на лице начинает отмирать. Просто деревенело все от подбородка до висков, и движущиеся при разговоре губы казались чужими, а не ее.

Неделя выдалась нелегкой. Начальство трепало их, как могло, за убийство Кагоровой, а теперь еще появился труп незадачливого наркомана. Опросили многих из его окружения, ни у кого никаких предположений. Оставалась надежда на мать погибшего, но та все никак не могла прийти в себя. Все время плакала и мотала головой, отказываясь говорить. Врачи посоветовали дать ей немного времени, определив ее в стационар.

Сколько?! День? Два? Неделю?

Да их за этот срок живьем съедят. Все же прекрасно знают, что убийство, не раскрытое по горячим следам, грозит перейти в разряд «висяков», нераскрытых преступлений. Правда, час назад был обнадеживающий звонок из кардиологического отделения, где лежала мать Павлушки. Но Наталья даже верить боялась.

И с отравлением этим… Ну просто хоть бери и сажай всех до тех пор, пока кто-то из них не начнет каяться.

– Что, Наташ? Не томи!

– Я тут попросила Федора Ивановича Малышева провести повторную экспертизу.

– Чего это вдруг?

– Пузырька этого из-под яда, – пояснила Наталья, будто и не слыхала его вопроса. – Имелись у меня подозрения, что, зная, в чьих руках оказался пузырек, эксперт наш немного схалтурил. Там ведь этот Новиков, глаза бы мои его не видели!

Новиков не был новичком в своем деле, он давно работал, но…