Грешница в шампанском

Итак, он начал с ее домашнего компьютера и бумаг в столе ее кабинета. Что пытался найти, и сам не знал. Может, письма какие-нибудь. Может, фотографии или подарки…

Ничего не нашел. Никакого компромата. В компьютере даже музыкальных файлов не было, какие уж тут фотографии. В столе образцовый порядок, даже противно, будто в морге, честное слово.

Тогда Кагоров начал копаться в ее шкафах с тряпьем. Может, хоть там что-то найдется! Может, кожаные трусы или наручники, ошейник. Накидал в спальне кучу-малу из ее тряпок. Ничего! Ни единого намека на то, что Лилия тайно грешила, да еще с извращениями.

Непогрешимая сука! Фригидная непогрешимая сука!!!

Примерно так думал о ней Кагоров, переворачивая свой дом вверх дном. Измучился от бесплодных поисков, разозлился и наорал на домработницу, которая начала Лилькины тряпки обратно по шкафам распихивать.

– Ну что вы делаете, Ада Георгиевна?!

– А что?

Она испуганно прижала Лилькины лифчики к своей впалой груди. Ведь и домработницу нашла себе под стать – тарань таранью, будто нарочно где ее высушивала, а потом в дом привела.

– Зачем, спрашиваю, вещи моей покойной жены в шкаф суете?

Он стоял, похлопывая себе по ляжке свернутой газетой, где снова наткнулся на большую статью о новогоднем происшествии. Думал, что уже позабыли. Думал, что пора бы уже позабыть. Он-то старается! Ан нет.

Писака каких только предположений не делал, ноги бы ему выкорчевать. Додумался даже до самоубийства страдающей запущенной формой лейкемии несчастной госпожи Кагоровой. Не могла, мол, она позволить страшной болезни исказить ее совершенное тело и лицо. Взяла, мол, и отравилась.

Ну брехня же! Такая брехня, что стошнить может!

Лилька с каждой новой родинкой, с каждым крохотным прыщиком в больницу неслась. Раз в месяц сдавала все анализы, строго контролировала свой вес, уровень холестерина и сахара в крови. Массаж, обертывания, целебные травы. О какой запущенной форме страшной болезни речь идти может?!

Вскользь была затронута тема ревности. Молочный король, мол, хоть и обладает несметным богатством, но так до уровня покойной супруги и не поднялся. И это не давало ему покоя, это выводило его из себя, вот он, мол, и отравил несчастную.

Здесь Кагоров частично признал правоту бумагомарателя. Не так уж и не прав тот был, предполагая подобное. Только не рвался он к уровню покойной Лильки. Ему и на своем было комфортно. А ненавидел он ее совсем за другое. За то, что…

Кстати, а за что конкретно он ее ненавидел? За то, что дистанцию между собой и им держала все эти годы? За то, что жизни не признавала настоящей, выдумав себе изысканно-фарфоровую с золотой каемкой? За то, что ни разу за эти годы не захотела от него ребенка и ни разу не заорала на него, не заорала под ним?

Да много за что он ненавидел ее…

И травить он ее не собирался, это точно. Собирался устроить ей несчастный случай, продумав все детально и взвесив все до мелочей.

А что подумают, если будет вот так…

А что будет, если получится так, а не этак…

Все варианты были у него отработаны. Все нюансы. И травить он ее не собирался точно.

Это мороки одной сколько. Где-то надо взять яд. Как-то потом его ей подсыпать прилюдно, чтобы никто не заметил. Не дома же ее за завтраком было травить. Это же вообще идиотизм.

А вот кто-то с этим очень успешно справился, между прочим. Узнать бы кто, да…

Да руку ему пожать и поблагодарить сердечно. Он ведь теперь свободен, и еще как! Он теперь свободен и от брачных уз, и от необходимости совершать убийство, которое, может, до смерти бы его замучило, повторяясь в его снах.

– И куда же мне все это, Митенька?

Ада Георгиевна продолжала прижимать к себе Лилькино белье.

– Сложите все в коробки и поставьте к дверям, я отвезу.

– Куда?! – ужаснулась домработница, решившая, что он собирается все это выбросить на свалку. – Здесь же все такое дорогое! Шубы… Костюмы… Разве можно такие вещи выбрасывать?!

– Не собираюсь я ничего выбрасывать, Ада Георгиевна! – снова повысил голос на домработницу Кагоров.

Она его раздражала уже одним тем, что была нанята покойной супругой. Ну и, разумеется, тем, что не являлась обладательницей пышных форм и прелестной мордашки. С такой-то он бы теперь на груде этого барахла покувыркался…

Черт, а ведь и правда! У него давно уже не было женщины. Очень давно! В новогоднюю ночь только и получилось со Стаськой под лестницей, а потом все. Потом как отрезало.

Лилька преставилась. Менты нервы треплют. А тут он еще и в поиски какие-то ударился. А переспать теперь с кем-нибудь не помешало бы. Совсем даже нет.

– Собирайте все в коробки и быстро, – скомандовал Кагоров, решив проехаться до модельного агентства своей покойной жены.

Там он поговорит с заместительницей Лилии, попросит ее пристроить по комиссионкам тряпки. Не раздаривать же, в самом деле, такое добро. Ну и заодно девчурку себе там какую-нибудь сцапает.