Грешница в шампанском

Как тогда бы ты себя чувствовал, Сергей Васильевич, выполнивший свой гражданский долг с опозданием почти в восемь часов?

Загаженный пустырь покоя ему не дает. Собственная пенсионерская безопасность волнует. Складки опять же на портьерах должны лежать симметрично и красиво, а то супруга гневаться станет. Воспоминания о несунах, крадущихся вдоль заводских заборов, нет-нет да кольнут в сердце: а сколько их там теперь без него не поймано. А то, что молодого парня мать не дождалась домой и он пролежал на снегу без движения всю ночь, волновать стало ближе к утру. И то потому, что снегом того завалить могли. И он лежал бы там, под толщей погребенный, стал бы разлагаться и вонять потом. Ни форточку не открыть, ни в окно выглянуть…

Наталье Евгеньевне стало горько и обидно.

Сидит вот напротив убеленный сединами, крепкий еще мужик. Где ему было ломаться-то? На проходной? Или когда за несунами бегал? Сидит и поводит сверкающими очами по сторонам, победно поводит. Он ли не герой? Благородно же поступил, по-человечески. Позвонил, сигнализировал, пускай и с опозданием…

– Номер и марку автомобиля, на которой скрылся убийца, не запомнили?

Расточать улыбки Сахарову больше не хотелось.

– В марках плохо разбираюсь. Такая большая, мордатая, черная. Может, темно-синяя, а может, темно-коричневая или бордовая, ночь же. От фонаря какой свет? – начал вспоминать Сахаров, насупившись от ее сухости, и это вместо «спасибо». – Номер тоже не запомнил…

И глянул на нее с паскудной ухмылкой, из чего она сделала вывод: все он рассмотрел и запомнил. Но теперь станет жилы с них тянуть или письмо благодарственное с премией за помощь в поимке особо опасного преступника.

Всю-то информацию ему не сокрыть и не переврать, а ну как кто-то еще ту машину из окна видел. Ведь пойдут с опросом по квартирам. Кто-нибудь возьмет и ляпнет, что стоял темно-вишневый джип «Тойота» у них во дворе, и номерные знаки такие-то и такие. А лучше вот так вот на дурачка проскочить. И так много чего сообщил, почти за руку к убийце привел. Пускай теперь сами свой хлеб отрабатывают. А то скуксила физиономию молодуха в штанищах, будто он не понял, с чего ее воротит.

Не ко времени он в милицию позвонил. С духом собирался долго. А он мог и вообще не звонить. Его могла Наташка-дворничиха найти вместо него.

– Так что с номерами?

– Вот точно не помню, – фальшиво покаялся старый вохровец и даже руки к груди приложил, в которой билось лживое сердце. – Помню, что первая вроде единица была, а может, четверка, а последняя семь. Точно, семь последняя. А больше ни-ни…

Ищите, умники! Лопатьте базы свои компьютерные, не спите ноченек! Не ему же одному не спать из-за наркоманов всяких, задумавших сдохнуть под его окнами. Ищите, а он понаблюдает со стороны, как быстро у вас это получится без его помощи.

Приблизительно такое гаденькое торжество читалось сейчас на самодовольной физиономии Сахарова Сергея Васильевича.

И была бы ее воля…

А нет ее, воли-то! Ни уличить его было не в чем, ни предъявить ему было нечего.

Понимали это оба. Простились сухо, взяв и дав обещание явиться в прокуратуру по первому зову.

Вова Лесовский с унылым видом ждал ее возле машины, засыпав снег под ногами дюжиной окурков.

– Чего столько куришь, Володь? – она потрепала его по плечу. – У матери погибшего был?

– Был.

– И?

– Пусто! Рыдает, ничего не знает, ничего знать и слышать о гибели сына не желает. Шок, одним словом. А у тебя? Есть что-нибудь?

– Что-нибудь есть. Наблюдательный, мать его, наш господин Сахаров, видел убийцу собственными глазами.

Не удержавшись, выругалась. Хотя сама штрафовала ребят за выражения и даже баночку из-под кофе для этой цели поставила на подоконник. Та редко когда пустовала, но ее взносов туда почти не поступало. А сейчас вот не выдержала, оскорбилась за погибшего, пускай и непутевого Павлушку.

– Да ну! Поехали, расскажешь по дороге…

Глава 16

Удача улыбнулась Кагорову лишь на третий день его безуспешных попыток отыскать в биографии своей покойной супруги грязное пятно.

Ну не могла она быть безупречной, его прекрасная покойница, даже после неожиданной кончины своей не дающая ему покоя. Потому что не бывает идеальных людей. Не бывает безупречных. У каждого свой скелет в шкафу. Лилька тоже должна была его иметь. Непременно. За что-то же ее отправили на тот свет! Кому-то дорогу она перепахала своей неподражаемой выдержкой и самообладанием. Кому, как не ему, знать, в какое бешенство мог привести ее ледяной взгляд, тон, укоряющий тебя в несовершенстве. Ей даже лишних слов произносить не нужно было. Достаточно было этого вот поганого взгляда из-под порхающих густых ресниц.

Сука! Ледяная отвратительная сука, до сих пор не дающая ему покоя.

И даже не в ревности дело было, это на тот случай, если она ему изменяла при жизни. И даже не в том, что его продолжали трепать прокуратура и милиция, вызывая через день.

На первое ему было наплевать… почти. А от второго он как-нибудь отделается, потому что не было у правоохранительных органов на него ничего.