Грешные и проклятые

Это секундное отвлечение было всё, что мне нужно. На мгновение его хватка ослабела, и я, резко рванув, освободил руки. Сразу же я резанул штыком по его животу под краем бронежилета, и шагнул назад. Гомес скорчился, схватившись за живот. Грязь уже засасывала его, и он отчаянно бился, пытаясь вырваться, между его пальцами пузырилась кровь. Но его глаза все еще были карими.

Я поднял штык и направил на него.

- Покушение на убийство офицера карается смертной казнью. Казнить тебя здесь или после трибунала?

Он простонал:

- Сволочь…

- Да. Почему ты пытался убить меня?

Он продолжал биться, пытаясь вырваться из затягивающей его грязи. И почти вырвался, но я ударил его ногой, вгоняя назад в растекающуюся стену траншеи. Он издал придушенный вопль. Одной рукой я схватил его за плечо, а другой приставил штык к его глотке. Я был уверен, что он не попытается задушить меня, иначе его кишки вывалятся наружу.

- От такой раны ты можешь умирать долго. Возможно, несколько часов. Или смерть может быть быстрой. Выбор за тобой.

- Мне заплатили… - прохрипел он.

- Кто?

Он злобно посмотрел на меня. Я быстро потянулся к его животу и выхватил что-то мокрое и мягкое из-под его ослабевших рук. Он завизжал как свинья, когда я сжал кусок его потрохов, который лопнул в моей руке, разбрызгивая жидкость в грязь.

- Говори, - приказал я.

Он не мог говорить из-за боли. Но я и так знал. Я вытер штык о его рукав и положил обратно в карман шинели, после чего вытер руку о его грудь.

- Плохая сделка. Не только ты поплатишься жизнью.

Я подобрал свой и его вещмешки. Напрасная трата предметов снабжения есть грех перед Богом-Императором.

- П-подожди… - простонал он, схватив меня за полу шинели. – Убей…

- Я уже убил тебя. А Бог-Император заберет тебя, когда на то будет Его воля.

Я оставил его там, увязшего в медленно поднимавшейся грязи. Уходя, я не оглядывался назад. Я не чувствовал никакого сожаления по поводу его смерти. Он пытался убить комиссара. Кара была справедливой.

Когда пушки снова замолчали, я начал долгий путь обратно. Когда через несколько дней я добрался до наших позиций, часовые на постах отреагировали на мое появление не так быстро, как было положено. Я подумывал казнить и их, но воздержался. Потом будет достаточно времени наказать их.

Я был не удивлен, увидев, что капитан ждет меня. Хотя он был удивлен, увидев меня живым.

- Гомес? – спросил он, не глядя на меня.

- Несчастный случай. Он утонул в «супе».

- Какой несчастный случай? Комиссар?

Я прошел мимо него, не отвечая. Он продолжал звать меня некоторое время. Его голос напоминал мне вокс-запись. Такой же искусственный и безжизненный.

Нечеловеческий.

Понадобилось еще два выхода на разведку, прежде чем я получил свои ответы. В обоих случаях я не убивал своих спутников. Не стоило возбуждать лишние подозрения, особенно после того, что случилось с Гомесом. Кроме того, ни у кого из них не было синих глаз. Или, если и были, я не заметил.

Но четвертый… Именно этого я и ждал.

Полковник не хотел соглашаться на новую разведку после случая с Гомесом. Я не виню его, даже сейчас. Должно быть, он знал, что произошло, или, по крайней мере, подозревал. Он слишком давно меня знал, чтобы принять мой ответ за чистую монету. Как Бог-Император, он видел мою ложь, неизбежную в сложившихся обстоятельствах, но принял ее.

Он был хорошим человеком. Выдающимся человеком.

Возможно, вы задаетесь вопросом, почему я продолжал скрывать от него свои подозрения. Не из дурных побуждений, уверяю вас. Я знал, какое тяжкое бремя он нес, знал это лучше всех других. Как я уже сказал, он был воистину выдающимся человеком. Он честно заслужил высокое звание, и многое пережил на службе Богу-Императору. Мои подозрения были основаны в лучшем случае на косвенных доказательствах. Мне нужно было больше доказательств – неопровержимых доказательств о природе заговора, прежде чем я рассказал бы о нем полковнику.

К сожалению, после того, как мой третий выход на разведку также не принес новой информации, он не разрешил мне выйти в четвертый раз.

- Понимаю, что ограничиваю вас, комиссар, - сказал он, - но это слишком большой риск ради слишком малой выгоды. Ведь те сведения, что вам удалось собрать – все то же самое мы можем увидеть здесь, - он указал на пикт-снимки, развешанные на стенах командирского бункера.

- Мне нужно подобраться ближе, - сказал я.

- Еще ближе, и вы окажетесь прямо перед их укреплениями.

- Именно туда я и собираюсь.

- Нет, - полковник покачал головой.

- Разрешите обратиться, - произнес капитан. Он был одним из немногих других офицеров, присутствовавших в командирском бункере. В этот раз приглашены были не все. Число тех, кому можно было доверять, за дни и недели становилось все меньше.

За этой тенденцией я не мог следить, но все же замечал ее. Полковник с каждым днем выглядел все более усталым и измученным, а число преданных ему офицеров сокращалось. Некоторые были лишены званий и разжалованы в рядовые, другие отправлены в тыл, или изолированы, оставаясь со своими подразделениями в дальних траншеях.