Грешные и проклятые

Он терял контроль над полком, который явно разлагался, теряя дисциплину и стойкость. Это и не удивительно – если все время сидеть в траншеях на одном месте, под огнем вражеской артиллерии. Но я знал, что это усугублялось невидимой гнилью, более глубокой, чем кто-либо из них мог представить.

Полковник кивнул.

- Да, Дакко. Говори.

- Я думаю, что комиссар прав.

Я сдержал улыбку. Честно говоря, я этого не ожидал. По крайней мере, не так скоро. Я думал, что мне придется убить еще несколько таких как Гомес.

Полковник тоже был удивлен. Его живой глаз слегка расширился.

- Ты думаешь? – я услышал в его голосе подозрение. Наверное, он боялся за меня. Мне жаль. Полковник был хорошим человеком. Хорошим офицером. Для меня было честью служить с ним. Но полк важнее, чем один человек.

- Да, сэр, - капитан посмотрел на меня. Его лицо было спокойным, глаза карими. Чем бы он ни был, он был неглуп. Насчет него я все еще не был уверен – то, что я видел, было реальным, или это всего лишь мое воображение? Я хотел, чтобы он был одним из них. Но я обладаю достаточной дисциплиной, чтобы не поддаваться таким желаниям. Я не отморозок вроде Гомеса, убивающий по своему капризу. В конце концов, я не убийца.

Капитан выглядел усталым. Я заметил, что все они выглядели усталыми, не только полковник. Они все были истощенными и измученными. Словно тяжесть войны раздавила их души. Их форма была грязной. Некоторые были небриты. Они вздрагивали от грохота вражеских пушек. Трусы и слабаки. Только слабый будет бояться врага, которого можно увидеть.

Только слабый может помышлять о предательстве.

Я хотел снова сделать их сильными. Это все, чего я хотел. Для этого полковник просил прислать в полк меня. Чтобы сделать его сильным. Чтобы очистить его от слабости. В этом и состоит долг комиссара. Мой долг.

- На этот раз я собираюсь пойти с ним, - продолжал капитан. – Может быть, я замечу что-то, чего остальные не увидели.

Он взглянул на меня.

- Если вы считаете это приемлемым, комиссар.

Я посмотрел на полковника прежде чем отвечать. Я ожидал, что он будет возражать, как тогда, когда капитан в первый раз вызвался добровольцем. Но он только покачал головой.

Я повернулся к капитану.

- Да. Мы отправляемся этим вечером. Возьмите с собой только самое необходимое.

Капитан кивнул. Полковник отпустил нас, махнув рукой, и офицеры молча вышли. Я собирался последовать за ними, но полковник остановил меня.

- Валемар, - сказал он, взяв меня за руку. Я попытался вырвать руку, но полковник держал ее крепко.

- Посмотри на меня, - он говорил тихо, и я почувствовал какой-то запах в его дыхании. Солдаты иногда готовили запрещенные алкогольные напитки в туалетах – крепкая выпивка, если не обращать внимания на ужасный вкус и запах. Я попытался отойти, но он не отпускал меня.

- Комиссар, - сказал я.

- Да. Мой комиссар, - он нахмурился. Кожа на его лице обвисла, словно сила по капле уходила из него. Было мучительно видеть, как этот сильный человек превращается в сломленную развалину. Я знал, что он беспокоится за полк не меньше меня, хотя он не говорил этого вслух.

- Я говорил, что он хочет тебя убить.

- Я знаю.

- Вряд ли, - он подтащил меня ближе, и волна его зловонного дыхания окатила мое лицо. – Ты нужен мне живым, Валемар. Возвращайся невредимым.

Он отпустил мою руку и отвернулся. Снова вернувшись к своим картам, своим страхам и своей выпивке. Я увидел, как его адъютант проскользнул в бункер, держа в руке кружку с выпивкой. Мелькнула мысль, как часто эта сцена повторяется каждый день.

Он был хорошим человеком. Лучшим из людей. Было мучительно видеть его слабым. Видеть его напуганным.

- Постараюсь, полковник, - сказал я. Но он уже не слушал. Его разум уже был занят другими проблемами, не относившимися ко мне.

Капитан ждал меня снаружи. Он не смотрел на меня.

- Что он сказал? – спросил он.

- Сказал, чтобы я вернулся невредимым.

- Разумный совет, - кивнул он. – Посмотрим, насколько он выполним.

Мне не понравился его тон. На этот раз в нем не было насмешки – только мрачная решимость. Я хотел застрелить его здесь же, но увидел, что адъютант полковника смотрит на меня, стоя у входа в бункер – и убрал руку от пистолета. Когда адъютант вернулся в бункер, я сказал:

- Да. Готовьтесь, капитан. Я не буду ждать вас.

- Думаю, будете, - сказал он. – Но я не опоздаю.

Когда он натянул респиратор и повернулся, чтобы уйти, мне показалось, что его глаза сверкнули синим.

Мы вышли в путь, когда артобстрел был в самом разгаре. Рев орудий рвал воздух и сотрясал траншеи до основания. Иногда было даже трудно устоять на ногах – так содрогалась земля. Казалось, что сам мир знал, что дело идет к развязке, и стремился помешать неизбежному.