Грешные и проклятые

- Сэр, - сказала я, разведя руками. – Я все-таки не дура. Да, я надеялась превзойти полевого командира Торн, может быть, даже дискредитировать ее, если получится. Да, я соперничала с ней за это звание. Но я никогда не стала бы убивать товарища по оружию, тем более, кого-то из наших ноктайцев.

Говорят, что самая убедительная ложь – та, которая основана на правде. Я никогда не приказывала убить ее.

- Я знаю, что ты не стала бы, Лина, - сказал полковник. – Даже ты не опустилась бы до убийства.

Я почувствовала, как что-то дернулось внутри меня, но лицо мое оставалось будто каменным. Секунды шли. Я краем глаза наблюдала, как Бульвадт смотрит в никуда.

- Сэр, Унг-Тем все еще является зоной боевых действий после сдачи губернатора?

- Что? – он повернул взгляд ко мне. – Да. Да, но мы здесь уже почти победили. Еще один удар или два, и мы захватим окраины. Маризель взяла столицу без боя, одним своим красноречием. Наверняка это сохранило нам несколько тысяч солдат.

- Все так говорят, - я изо всех сил изобразила печальную улыбку. – Без нее полк будет уже не тот.

- Ты справишься с задачей окончательно вернуть этот город под знамя Империума?

- Уже приступила, - ответила я и, достав инфопланшет из-под мундира, включила его. – Вспомогательная база мятежников изолирована, и мой отряд развивает достигнутый успех.

На экране инфопланшета появилась карта Унг-Тема с аккуратно помеченными моими достижениями за последние несколько недель.

Бульвадт нахмурил лоб, сдвинув белые брови. В тусклом свете инфопланшета его лицо казалось желтоватым. Через несколько секунд он полностью погрузился в планирование дальнейших маневров, и я была на полпути к коридору.

Мне еще многое надо было сделать, и при первой возможности я намеревалась встретиться с кое-какими старыми друзьями.

Сержант Вернид и ее товарищи из 270-го пришли в ангар поздно. Достаточно поздно, чтобы дать мне понять, что она не боится меня, но не настолько поздно, чтобы я казнила в назидание одного из ее людей или заставила уйти их с пустыми руками. Мы ходили по краю пропасти, савларцы и я, но ходили по нему давно и хорошо понимали риск.

Говорят, что савларцы не принимают жалоб на сделанную работу. Я узнала об этом, еще когда первый раз служила с ними на Топентайре. Они имели весьма дурную репутацию и обладали выраженной склонностью к неподчинению. Но проломленный кому надо череп? Этого могло быть достаточно, чтобы призвать их к дисциплине.

Я хорошо помню первый день, когда я встретила Вернид и ее отделение на ремонтной площадке. Посреди неизбежной перебранки, когда Якобсен влез со своим дурацким комментарием о ноктайских крестьянах, которым позволили взять в руки оружие, я схватила гвоздодер и врезала жирному болвану. Крепкий удар в висок плоской стороной, достаточно сильно, чтобы пустить кровь, но не настолько, чтобы убить. Кровь хлынула рекой, а остальные савларцы хохотали как безумные, когда он размазывал ее повсюду, пытаясь подняться.

Трагедия и комедия сразу. Вернид смеялась громче всех – настоящий хохот гиены. С тех пор она не давала забыть громиле, что его вырубила «крестьянка» в два раза легче него.

После этого савларцы прекратили свои издевки. Снабжать их наркотиками оказалось нетрудно. У меня было много связей, а моя история в медицинском корпусе оказалась просто бесценным подарком. Сочетание моего звания и связей на черном рынке имело результатом то, что савларцы ели у меня с рук, но я всегда знала, что однажды мои псы набросятся на меня – просто так, из злобы.

И надо же – в самый неподходящий момент из-за них я оказалась в дерьме. Даже их походка раздражала меня – это сочетание вызывающей беззаботности и неохотного подчинения. Они избегали смотреть в глаза – не из страха, просто притворялись, что на все остальное смотреть интереснее.

- Вот она где, - сказала Вернид. Появившись из тени списанного истребителя «Молния», она проскользнула в заброшенный командный центр, в котором я обычно встречалась с ними. Как и большинство уроженцев Савлара, она была лысой из-за химикатов. Лоб ее украшала толстая черная стрелка – знак ее прошлой жизни как осужденной. На лице со сломанным носом застыла кривая ухмылка. Она казалась более тощей, чем в последний раз, когда я видела ее – больше чем когда-либо похожа на кусок сушеного мяса.

- Я здесь, - сказала я, разведя руки, словно приглашая напасть на меня.

Она не обратила на это внимания. Ее серо-синие глаза скользнули по углам уставленного когитаторами помещения. Не обнаружив ничего более опасного, чем пыль, она подала знак остальным своим бойцам, и Якобсен, Дойл и Грёте вошли в помещение ленивой походкой.

Взгляд Вернид упал на ящик с медицинской эмблемой позади меня. Ее кривая ухмылка стала еще шире, она оскалила зубы, разнившиеся по цвету от желтого до гнило-коричневого.

- Мы уже думали, что тебе крышка, - она вдохнула из своего респиратора и отвесила изящный поклон. Из ее ноздрей вырвались струйки химикатных испарений, напомнив мне огнедышащего дракона. – Мы так скучали по твоим нравственным ориентирам, малыш.

- Не называй меня так, Вернид.