Грешные игры (ЛП)

Мелкий пот выступил на моем теле, когда Чип вытащил последнюю дощечку и задумчиво посмотрел на нее. В зале воцарилась полная тишина. Я перестала дышать, мой пульс тяжело бился в горле, пока ждала, что он раскроет мой голос. Словно притянутый невидимыми силами, мой взгляд скользнул к Дину, и я впервые увидела его с той последней ночи на острове.

Более бледный, чем глубокий островной, загар, волосы Дина снова были коротко подстрижены. Учитывая то, что я знала о нем сейчас, это меня не удивило. Но выглядел он потрясающе. Лицо чисто выбрито, на нем накрахмаленный серый костюм и зеленая рубашка с расстегнутым воротом. Он выглядел легко и непринужденно, несмотря на то, что мы были на сцене перед аудиторией и на национальном телевидении в придачу. Его осторожная улыбка была легкой и разрушительной одновременно.

Он посмотрел на меня. Наши взгляды встретились.

Я съежилась и отвела глаза.

— Последний голос... и наш победитель на «Острове Выживания»...

Меня охватила паника. Я не могла дышать. Мир закачался передо мной, чернота поползла вокруг моих глаз.

Я обернулась и увидела, как Чип медленно переворачивает последнюю дощечку, показывая мой сердитый почерк. Мой яростный голос раздался из громкоговорителей:

— Лана, надеюсь, тебя порадуют твои два миллиона долларов.

Толпа разразилась радостными криками. Лана и Дин обнялись, и Лана подпрыгивала от возбуждения. Все на трибунах участников повставали и начали обнимать друг друга, когда Чип начал болтать в камеру, неся всякую ерунду, поскольку толпа сходила с ума от волнения.

Я встала. Мир перевернулся, и мой желудок был так расстроен, что я знала, что меня сейчас вырвет. Я не могла оставаться на сцене. Сорвала с себя микрофон и бросилась бежать. Как трусиха, я побежала, проталкиваясь сквозь толпу людей, чтобы попасть за кулисы. Подальше от огней, сверкающих в моих глазах, и от доказательств того, что я сделала.

Я обошлась Дину в два миллиона долларов. Всякая надежда когда-нибудь снова заговорить с ним исчезла.

Шаркая по заднему коридору, я проигнорировала помощников режиссера, которые толпились позади сцены, и прислонилась к прохладной кирпичной стене студии. Мимо меня проносились люди с микрофонами и камерами, повсюду были натянуты провода. Но теперь, когда оказалась вне сцены, я наконец смогла дышать.

Чтобы сделать все еще хуже, я начала плакать. Слезы наполнили мои глаза и потекли по лицу, и я несколько раз смахнула их. Это глупо. Я не собиралась плакать. Я не собиралась плакать. Я не собиралась чувствовать себя униженной и одинокой, как будто совершила самую большую ошибку в своей жизни, потому что слушала других. Я не собиралась плакать.

И все же я не могла остановить всхлип, вырвавшийся из моего горла. Притиснув руки к груди, прижалась к стене, чувствуя себя несчастной и пытаясь сдержать слезы. Может, они и не заметят, что я ушла. Может, они сделают перерыв на рекламу и дадут мне шанс прийти в себя, чтобы я не выходила туда с красными глазами и икотой. Может... теплая рука коснулась моей руки, проведя по обнаженной коже.

— Эй, эй... не плачь.

К моему ужасу, это был Дин. Я удивленно подняла глаза и снова провела рукой по щекам. Вблизи он казался еще более ошеломляюще красивым: ясные и яркие глаза, кожа с легким намеком на загар и потрясающая скульптурная челюсть, которая никогда не покидала моих снов. Мне очень хотелось поцеловать его. Вместо этого я разрыдалась еще сильнее.

Он притянул меня к своей груди. Теплые руки обвились вокруг меня, и он гладил мои волосы, пока я ревела. Осознав это, я заплакала еще сильнее. В объятиях Дина было так хорошо. Я не понимала, как сильно скучала по нему в последние несколько месяцев и какой преданной чувствовала себя, когда думала, что он использует меня.

Вот только он не предавал. Это заставило меня плакать еще сильнее.

— Эй, — сказал он тихим шепотом, поглаживая мои кудри. — Не плачь, Эбби. — Легонько похлопал меня по спине и поддразнил: — Это я должен реветь. Я только что потерял два миллиона долларов.

Я подавилась слезами и удивленно посмотрела на него.

— Это не смешно!

Дин улыбнулся мне сверху, пальцами коснувшись моих мокрых щек.

— Но заставило тебя перестать плакать?

Мое лицо слегка сморщилось от его сексуальной, игривой улыбки.

— Теперь ты, наверное, меня ненавидишь. Я говорила действительно ужасные вещи.

— Ты действительно говорила ужасные вещи, — согласился он. Когда я снова опустила глаза, он взял меня за подбородок и приподнял мое лицо, чтобы я снова посмотрела на него. — Но ты же не знала, что происходит.

Ужасное напряжение в моих плечах немного ослабло, и мои слезы высохли от его спокойного, успокаивающего голоса. Однако я не вырывалась из его объятий; мне слишком нравилось находиться там.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я дрожащим голосом.

Улыбка Дина стала застенчивой.

— Должен признаться, я не много рассказывал остальным, что происходит между нами. Это казалось немного личным, а потом тебя выгнали, и я так разозлился, что не мог рассуждать здраво. Но не мог позволить им увидеть это, иначе они проголосовали бы против меня тоже.