Грешные истины

Я уперся пахом в ее задницу, убрав волосы с ее шеи. «Твоя задница в этом платье выглядит чертовски божественно». Мои ладони ласкают ее внутреннюю часть бедра, а ее руки сжимаются в кулаки.

'О Господи.' Ее голова падает на плечи, яркие флуоресцентные огни гаража вынуждают ее закрыть глаза. Я злобно улыбаюсь и наклоняюсь, собираю лужу белого атласа и подтягиваю ее до ее талии. Мои пальцы скользят между ее ног и погружаются в ее влажность, заставляя эту восхитительную задницу лететь назад. Я твердый. Готовый. Но я продолжаю возбуждать ее, мои пальцы нежно массируют, пока я всасываю кремовую кожу ее шеи, мои бедра мастерски перекатываются к ее ягодицам снова и снова, сводя ее с ума от нетерпения. «Беккер» , - хнычет она.

«Приближается, принцесса». Я начинаю трахать ее пальцами, погружаясь глубоко, широко кружа, медленно удаляясь, пока ее стоны звучат громко. Звук, Господи, звук.

Я расстегиваю ширинку, чувствуя, как напрягаются ее внутренние мышцы. «Кто-то жадный». Я кусаю ее за щеку и вырываюсь, высвобождая пальцы и отступая. Она кричит о своем разочаровании в потолок, закрыв глаза. Затем я провожу твердой ладонью по гладкой коже ее задницы, моей задницы, любуясь идеальным изгибом, который стал более выраженным с тех пор, как она носила моего сына. Я не думал, что смогу любить ее задницу больш. Не думал, что это может быть более совершенным. Я был неправ. Я поднимаю ладонь, и она замирает, собираясь с силами, набрав немного воздуха. Она никогда не была подготовлена. Я быстро опускаю руку, хлопая ее по заднице в пронзительную трещину. В тот момент жало, распространяющиеся через мою ладонь делает мой член более выпуклым , розовой цвет ее кожи это зрелище.

'Блядь!' Она бросается вперед, и ее глаза распахиваются. Я смотрю, как она оглядывается и ищет меня, ее мягкие глаза ленивы и благодарны, а волосы растрепаны и влажны. Я снимаю очки и кладу их в карман, давая ей прямой доступ к моему признательному взгляду. Неважно, что мое зрение внезапно затуманилось, потому что я все равно не скоро смогу видеть прямо.

'Хорошо?' - спрашиваю я, начиная нежно гладить ее горящую задницу, наклоняясь и столь же нежно целуя в щеку.

«Ты развратный, святой болван, Беккер Хант», - выдыхает она, заставляя меня ухмыльнуться.

Я медленно встаю позади нее. «Я не извиняюсь», - говорю я себе под нос. «Я собираюсь трахнуть тебя от Пантеона и обратно, Элеонора».

Она смеется, и я рычу, помещая головку моего влажного члена в ее отверстие. Я не проскальзываю медленно. Я не дразню свой путь сквозь ее мокрую киску. Это был долгий день, когда я ждал, чтобы ее заполучить.

Я мчусь вперед, жестоко врезаясь в нее на рев эхом разносится по пустому гаражу. Ее крик следует ее примеру, отскакивая от белых стен, и мой мир закручивается в прекрасный, отчаянный хаос, сила нашей связи отправляет меня погружаться в туман неподдельного блаженства. Ее потные ладони скользят по лакокрасочному покрытию ее новой машины, пытаясь найти якорь, который им нужен, чтобы удерживать ее на месте, пока я врезаюсь в нее. Я стону, бью сильно и быстро, каждый раз крича. Я начинаю глотать воздух, делая длинные глубокие вдохи. Глубина, которой я достигаю, и сила, стоящая за моими побуждениями, быстро укрепляют меня, мои яйца болят. «Бля, да», - кричу я, кладя руку ей на плечо и впиваясь пальцами в ее плоть. – «Вам хорошо, миссис Хант?» Еще один жестокий драйв заставляет ее вскочить на цыпочки, ее голова безжизненно падает на плечи. Я вонзаю пальцы в ее спутанные волосы и поднимаю ее голову. 'Ты. Хорошо. Меня. Чувствуешь?' Я лаю. Я схожу с ума. Все крутится. Я чувствую себя отстраненным, но при этом полностью собранным. Полностью с ней. Все нервные окончания, которые у меня есть, звенят, кричат, рвутся, чтобы разорваться. 'Элеонора!' Я реву.

Удар!

'Да!' - плачет она, слово буквально выбито из нее.

Мои щеки надуваются, кончик моего члена начинает судорожно подготавливаться, каждая капля крови приливает к моей голове. Я приду, а его сила заставит меня рухнуть. Или полностью отключиться.

"Беккер!"

«Подожди», - кричу я, прижимая ее к себе, заставляя ее руки соскользнуть с машины. Мой каменный член начинает набухать, вжимаясь дальше в ее мягкие, бьющиеся в конвульсиях стенки, отправляя меня через край. Она срывается, запрокидывая голову, крича безумный поток чепухи в воздух. А потом я буквально чувствую, как она разбивается, ее тело расслабляется, что делает невозможным больше поддерживать себя. – Гребаня мать, - задыхаюсь я, обнимая ее за талию, чтобы удержать на месте. Сделав последний ошеломляющий прыжок, я задыхаюсь, подталкивая бедра вверх и выпуская все, что у меня есть, в постоянных, устойчивых пульсах. Я стону, стону и ругаюсь, отшатываясь, унося ее с собой, буквально падая на пол, поймав Элеонору, когда она спускается. Я трахаюсь, задыхаюсь от кислорода, мой член бесконтрольно пульсирует от последствий. Я опускаю свои тяжелые веки и закрываю глаза, ее спина, прикрытая мокрым платьем, прилипла к моей груди, а ее затылок упал мне на плечо.