Грешные ночи с любовником (перевод Lady's Club)

 Она не позаботилась сообщить ему, что не столько холод, сколько он сам, заставляет ее трястись, или скорее воспоминания о нем – его поцелуе, его теле, прижатом к ней, то, как неистово и лихорадочно он шептал ее имя. Никогда не наступит то время, когда воспоминание об этом не будет заставлять ее дрожать.

 Поднявшись на ноги, он потянулся к ее руке.

 - Пойдем. Я привез твои вещи. Давай переоденем тебя и отправимся в путь.

 Он поднял ее рывком, не ожидая ответа. Он был сплошной бестактностью, но все же деловым человеком, первым сделавшим ей предложение о браке. Он никоим образом не напоминал мужчину, который так самозабвенно целовал ее мгновением ранее. Мужчину, ради которого она могла бы с готовностью всем рискнуть.

 ***

1. Скорее всего, имеется в виду Great North Road - Большая северная дорога (магистраль А1 Лондон - Эдинбург)

2. Утесник - очень ветвистый колючий кустарник до полутора метров высотою, относящийся к семейству мотыльковых; листья у него линейные, остро-колючие; желтые цветки одиночные, обыкновенного мотылькового типа; чашечка двугубая, железисто-волосистая; тычинки все спаяны нитями. Дико растет У. в Западной Европе, на о-ве Св. Елены, в Капланде. Иногда возделывается как корм для лошадей, а из цветов добывают желтую краску, ветви употребляются как суррогат чая.

3. Ярд - мера длины, равная 3 футам или 91,4 см

ГЛАВА 12

 Перевод: Изабелла

 Бета: Anastar

 Эш отвел Маргарит в комнату, которую раздобыл на вечер. Как и следовало ожидать, они не доехали до Гретна-Грин, как планировали. Не после обратного путешествия, которое пришлось совершить, чтобы найти девушку. Он поставил обе их сумки – ее и свою – у камина и выгнул бровь, ожидая протестов.

 Маргарит переводила взгляд со своей сумки на его. В карете они разговаривали очень мало, но он определенно ожидал, что сейчас она нарушит молчание.

 Словно в подтверждение его ожиданий, с ее губ с раздражением сорвалось:

 - Что твоя сумка делает… - Она метнула наполнившийся пониманием взгляд своих глаз цвета виски к его лицу. – Ты будешь спать здесь?

 Он поднял подбородок.

 - Я считаю, что это единственный способ убедиться, что ты не причинишь себе вреда. – Он искоса взглянул на окно: - Ты можешь с легкостью сломать себе шею, спускаясь из этого окна.

 Маргарит сделала шаг по направлению к нему, затем внезапно остановилась, как будто осознав, что подошла слишком близко. Она покачала головой, окидывая блуждающим взглядом кровать.

 - Обещаю, что я не убегу снова…

 - Я знаю, что не убежишь… - Эш сел и снял пиджак. Паника заполнила ее, когда она увидела, что он располагается поудобнее, устраиваясь на ночь. – Завтра, если ты примешь решение вернуться, я сам отвезу тебя обратно.

 Маргарит облизала губы, и внутри у него все сжалось, а глаза не отрывались от розового кончика ее языка. Он помнил этот язычок, помнил, как пробовал его на вкус своим.

 Кровь его вскипела, пока он на нее смотрел, такую миниатюрную и в тоже время гордую. Мужчина в два раза больше нее был более предусмотрителен, чем она. Это было опрометчиво, не говоря уже о том, что загадочно. Почему она так сильно сопротивляется ему? Неужели положение любовницы манило ее больше, чем респектабельность, что предлагал он?

 Раздался стук в дверь. Эш ответил, разрешая войти. Вошла служанка, с трудом удерживая поднос, уставленный едой. От посуды шел пар, заставивший его желудок заурчать. Он едва ли съел что-то из корзины с продуктами, которую до этого уложил на пол кареты, чересчур запутавшись из-за женщины, которая нарушала его планы на каждом шагу.

 Вместо этого он наблюдал, как Маргарит грызла клиновидный кусочек сыра, его мускулы все еще были напряжены и натянуты из-за ее побега. Женщина одна, без защитника… с ней могло произойти что угодно. Он повидал много женщин, над которыми совершили надругательство и с которыми жестоко обращались. Подруги, даже девушки, которые ему нравились. Видения их лиц проносились у него в голове… и каждое из них, казалось, напоминало лицо Маргарит. Его пальцы сжались в кулак. До тех пор, пока она на его попечении, он не отойдет от нее ни на шаг.

 Эш поднес стул к маленькому столу, где девушка-служанка расставляла тарелки. Жестом он пригласил Маргарит присесть. Она опустилась на стул, взгляд оторвался от его взгляда.

 Служанка оставила их, и они ели в одиночестве: он, наблюдая за ней, она, наблюдая за падающим на улице снегом.

 - Тебе нечасто приходится такое видеть, - пробормотал он, кивая головой в сторону снега, изумляясь, что он может вести с ней легкий разговор – что он чувствовал себя вынужденным ухаживать за ней, будто бы она была леди, расположения которой он искал, а не дочерью короля лондонского чрева. Будто бы его не отделял лишь один вдох от того, как чуть не овладел ею на припорошенном снегом поле.

 Эш не сводил глаз с ее губ, пока она жевала, его плоть твердела, пока он размышлял, не наклониться ли через стол и поцеловать ли ее снова, заключить в объятия и уложить на постель, закончив начатое ими сегодня. Черт возьми, начатое ими, когда они обменивались оскорблениями в Сент-Джайлзе.