Грета Гарбо и ее возлюбленные

«Она единственная, в ком есть светский лоск. Ей льстят, перед ней заискивают, говоря, что она пользуется колоссальным успехом, но отказывается видеть своих почитателей. Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать ее голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть ее, и, между прочим, благодаря этому обстоятельству ее имя теперь у всех на устах».

Сесиль подружился с бывшей звездой Элси Джанис и надеялся с ее помощью дозвониться до дома Гарбо. Чей-то голос с сильным иностранным акцентом заявил в ответ: «Мисс Гарбо нет на уик-энд». Сесиль тогда принялся осаждать знаменитого пресс-секретаря студии «МГМ» Хауэрда Стриклинга, умоляя его организовать встречу. Тот связался с Гарбо по телефону и передал актрисе просьбу Битона. «Ну, я не знаю. Ну ладно», — такой ответ трудно назвать многообещающим.

Во время последней недели, проведенной Битоном в Голливуде, у него, казалось, появились проблески надежды, но и они в конечном итоге были разбиты вдребезги. Битон так писал об этом в своем дневнике:

«Я наконец-то дозвонился до Стриклинга, и после того, как вчера мои надежды вознеслись едва ли не до небес, в ответ на вопрос: «Ну как там насчет Гарбо?» — я услышал мрачное: «Бесполезно». Черт. Пропади эта сука пропадом. Я едва не расплакался от злости, усталости и отчаяния. Черт… Ведь ей же все равно нечего делать».

В январе 1930 года Сесиль уехал из Голливуда в расстроенных чувствах. Вскоре после этого, в Палм-Бич, он случайно повстречал Мерседес. Сесиль с удовольствием предался с ней злословию о «кошмарном» сборище нью-йоркских лесбиянок, он вспоминал: «Мы посмеивались над ними за их занудную верность друг дружке, их серьезность, убожество, бедность и полное отсутствие юмора». Мерседес, как никогда, соответствовала своей удивительной внешности, в которой воистину есть нечто грозное. Что еще более важно, Мерседес, которой еще предстояла та роковая встреча с Гарбо, снабдила Сесиля сногсшибательными слухами о звезде-затворнице.

«Мерседес была очаровательна, умна, бесконечно забавна и остроумна. Я рассказал ей голливудские новости, а она мне наговорила всякого о Гарбо, отчего я пришел в неописуемый восторг и едва не купил себе билет назад в Голливуд, чтобы только снова увидеть ее. Еще в Швеции, будучи совсем ребенком, она попалась на глаза Морицу Стиллеру, тот дал ей книги для чтения, занялся ее образованием, влюбился в нее и сделал ее своей любовницей. Она боготворила его. Ему уже стукнуло пятьдесят, и в ее глазах он стал олицетворением успеха в обществе, ума, всего того, что подстегивает в нас интерес к жизни. Он привез ее в Голливуд. У нее был роман с Джоном Гилбертом. Впервые она столкнулась с кем-то, кто был еще молод. Стиллер пришел в бешенство от того, что она влюбилась в этого недоумка Гилберта и даже ушла от него. Стиллер бросил Голливуд, умер, и Гарбо едва не наложила на себя руки от горя и раскаяния.

Она никогда не смотрится в зеркало. Она ходит по-мальчишески размашистой походкой. Она лишь однажды позволила себе шумно выразить свой восторг, когда портной прислал ей новую пару бриджей для верховой езды с настоящей мужской ширинкой. Она принялась расстегивать и застегивать пуговицы, демонстрируя это всем и каждому. Она ужасно молчалива. Из нее не вытянешь ни слова. Пока что она не лесбиянка, но вполне может ею стать. Итак, эту историю рассказала мне Мерседес, которая, в свою очередь, вытянула ее от кого-то из знакомых Гарбо.

Позднее тем же днем Розамон Пиншо изложила мне иную версию. Гарбо была тем, что мужчины обычно называют идеальной женщиной: она в высшей степени проницательна, хороша собой, наделена редкой физической притягательностью и хороша в постели. Говорят, что ей нет равных в умении целоваться. Все это время у нее была длинная вереница любовников. У нее самые длинные на свете ресницы. По мнению Розамон, естественность и благородная утонченность ее игры в «Безрадостном переулке» — лучший образец актерского мастерства из всех виденных ею на киноэкране».

Сесиль вернулся в Англию, где для него наконец-то наступил период финансовой стабильности. Он нашел для себя загадочный, заброшенный дом, Эшком, затерявшийся среди пологих холмов Уилтшира и, не раздумывая, арендовал его на пятнадцать лет вперед. Допотопное здание горделиво возвышалось над вершиной холма, перед которым простиралась извилистая долина. В то же время дом казался скрытым от посторонних глаз и недоступным для непрошеных гостей. Что примечательно, задняя стена дома выходила к подножию холмов, образующих нечто вроде подковы. Сесиль не раздумывая принялся вить здесь свое уединенное гнездышко.

В 1930 году у Сесиля в Галереях Кулинга состоялась выставка и он опубликовал свою «Книгу Красоты». И хотя ему так и не удалось обзавестись фотографией Гарбо, он включил туда набросок, в котором, в частности, говорилось: