Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой

Через неделю, глядя на себя в зеркале, я гадала, можно ли уже показываться Стиллеру или стоит еще похудеть. А вдруг он меня вообще забыл? И как к нему явиться? Прийти и сказать, что уже похудела? Вспоминая громкий голос и резкие манеры Стиллера, я робела, как перед экзаменом в школе. Но так и было, мне предстояло держать экзамен на пригодность к будущему. Казалось, если Стиллер меня отвергнет, карьера актрисы закончится, не начавшись. Наверное, так и было бы.

И все равно, как к нему идти? Едва ли рискнула сама, если бы один из помощников Стиллера Эмиль не сообщил:

– Мэтр интересовался, куда ты подевалась.

Я решилась.

Мориц Стиллер мало считался с чувствами тех, с кем работал, на это у него не хватало времени и душевных сил, но никто не был в претензии. Властный, с резкими чертами лица, громким голосом, одетый с иголочки, любитель перстней, булавок с бриллиантами и броских машин, Стиллер был готов работать сутками, чего требовал и от остальных. А еще у него был талант, даже гениальность.

Страшно, очень страшно… Но я все же предстала перед Морицем Стиллером.

Стояла, словно обнаженная, не зная, куда девать большие руки, а еще не расплакаться. Он внимательно оглядел, кивнул и поинтересовался:

– Голова не кружится?

– Что?

При чем здесь голова?

– Ты ела что-нибудь в последние дни или действительно сидела на воде?

– Ела… овощной суп…

Бровь мэтра удивленно приподнялась:

– Молодец… будешь играть графиню Элизабет. Но это не все, над тобой еще работать и работать. Постарайся не растолстеть снова, но при этом не падать в голодные обмороки.

Началась работа с Морицем Стиллером, вернее, его работа надо мной.

Во время съемок «Саги о Йесте Берлинге» Стиллер больше ко мне приглядывался, чем исправлял, я снова играла, как учили на студии, невпопад картинно заламывая руки или строя глазки. Стиллер делал замечания, не очень настаивая, и кажется, что-то себе придумывал.

И все же я училась, выяснилось, что мне лучше не диктовать, как закидывать или поворачивать голову, достаточно просто объяснить, что героиня должна чувствовать в данном эпизоде и какие из чувств достаточно «допустить» на лицо. Так играть легче, чем воспроизводить эмоции при помощи отработанных жестов и мимики. Учиться у мэтра настоящее счастье.

Для меня роскошным подарком стали 160 фунтов стерлингов за роль, они позволили купить маме настоящие кольцо и браслет!

Съемки закончились, можно бы радоваться, однако мэтр вознамерился поговорить со мной решительно.

Что скажет, что я бездарь и снимать меня больше смысла нет? Или что нужно похудеть еще на двадцать килограммов? Что я недостаточно впечатляюще заламываю руки, неуклюжа и манерна?

Стиллер сказал то, чего я никак не ожидала:

– Посмотри. – Он просто подтащил меня к зеркалу.

Ну и что? Оттуда на меня смотрела вполне милая мордашка, кстати, понравившаяся зрителям в его же «Саге…».

Последовал новый приказ:

– Улыбнись.

Я улыбнулась, старательно показывая ямочки на щеках и строя глазки.

Стиллер был просто мрачен. Что ему не нравится?

Я улыбнулась еще очаровательней.

Не помогло.

– Тебя учили не корчить рожи?

– Что?

– Ты можешь убрать эту дурацкую ухмылку с лица? Изобрази мне величавое спокойствие, как вас там учили? Только не закидывай голову назад, ради бога.

Последние два слова я не поняла, Мориц произнес их по-русски.

По системе Дельсарта для изображения внутреннего спокойствия следовало держать голову прямо и расслабить все мышцы лица. «Меня ничто не волнует, я выше всех мелких забот и даже мыслей…». Кажется, получилось, но надолго застыть я не смогла по двум причинам. Во-первых, просто не в состоянии, во-вторых, Мориц почти закричал:

– Вот! Можешь же не корчить рожи! Застынь и держись величаво, это твой образ, понимаешь, это, а не всякие кривляния. Запомнила?

На всякий случай я кивнула. Конечно, запомнила, но какая величавость у девчонки в семнадцать лет?

– Грета, ты ничего не поняла. Слушай меня внимательно. – Стиллер повернул меня к себе и буквально впился глазами в лицо. Я сжалась, потому что взгляд у него всегда был тяжелым. – Бывает актерский дар от Бога, тогда внешность отходит на второй план, некрасивая, но гениальная актриса может стать звездой, глядя на ее игру, ее пластику, все забудут о некрасивых чертах лица. Бывает природная пластичность, изящество движения, гибкость. Бывает красивая фигурка в дополнение к лицу. У тебя всего этого нет. Изяществом Господь обделил, фигуры нет, сама знаешь, но есть лицо. Твое лицо уникально, Грета, тебе даже играть не нужно, просто смотри в камеру, но не кривляйся при этом, только смотри.

Он отпустил меня, взволнованно прошелся по комнате, вернулся, снова впился в меня взглядом:

– Грета, у тебя есть актерские задатки, но твоя сила в другом – в твоем лице.

Я украдкой скосила глаза в сторону зеркала. Что он там увидел? Лицо как лицо, вполне симпатичное, подвижное, с большими глазами. Зачем Стиллеру ледяное спокойствие?

Но он настаивал именно на этом:

– Прекрати гримасничать, минимум выразительных средств, твое лицо все скажет само за себя.

А еще Стиллер требовал полного подчинения: