Грета и потерянная армия

— Это не справедливо. Ты ещё даже не начал видеть, что это за мир. Здесь красиво. И любовь. И борьба. И боль. И чем хуже дела, тем больше людей склонны объединяться.

Его челюсть напрягалась, но Айзек кивком показал, что он слышит ее.

— Покажи мне что-нибудь ещё, что ты помнишь из прошлого, — спросил он, предлагая оливковую ветвь.

Она огляделась и со смехом указала на угол улицы:

— Там я упала, когда училась кататься на велосипеде, и получила свой первый шрам. Она посмотрела на верх и вытянула подбородок.

— Как раз здесь, видишь?

Айзек притянул ее, прерывая и приподнимая подбородок, а затем поцеловал прямо там, когда они стояли в мягком кругу света от одного из уличных фонарей.

— Первый из многих.

Она сердито посмотрела.

— Не смотри на меня так.

Он величественно спросил:

— Как я на тебя смотрю?

Она скрестила руки.

— С жалостью.

— Нет, не с жалостью, на этот раз он оглядел всю ее фигуру целиком, выражение его лица стало жёстким. — Тебе не жаль воина из-за ее шрамов, потому что шрамы являются подтверждением выживания и победы.

— Тогда что это был за взгляд?

Он промолчал и отпустил ее.

— Я полагаю, это было немного грустно. Я видел этот мир в твоих снах, но он всегда был пустым и безжизненным. Я эгоистично позволил себе верить, что лично это будет то же самое, что ты ничего не теряешь, если останешься на Милене со мной.

Ее сердце сжалось от сомнения и сожаления в его голосе.

— А теперь, когда ты сам увидел?

— Возможно, я не совсем понимаю это место, но я ошибался во многих вещах. И, возможно, ошибался, когда сказал, что люди здесь живут пустой жизнью. Спокойный мир, в этом что-то есть. Я бы хотел забрать назад всю ту боль, которую Милена причинила тебе, если бы мог.

— Айзек…

— Когда я смотрю на твою мать, я вижу женщину, которой ты могла стать, если бы осталась здесь. Она красива и учтива, и у твоего отца нет шрамов, но до сих пор он в состоянии обеспечивать процветающий образ жизни для своей семьи. Ты говоришь о том, чтобы иметь друзей и жить свободной жизнью. Ты могла бы иметь все это здесь. Нечто красивое и безопасное, с моторизованными повозками и красивой, красочной одеждой, и комфортабельным дворцом для жизни. У тебя может быть все, что ты никогда не найдёшь на Милене, как бы усердно я ни старался сделать ее такой.

Грета не собиралась говорить ему, что он был неправ, потому что был умнее этого, и он бы знал, что она лжёт.

— Ты прав. Я могу выбрать между трудной жизнью и лёгкой. Я должна решить принять ли опасность или остаться, где это будет безопасно. Это не такое простое решение, как я предполагала, — она постучала по его груди, — но это моё решение.

Нет, это было не простое решение, и нужно было обдумать гораздо больше, чем она думала. Спустя только короткое время она почувствовала, что связь с этим миром вернулась на место. Хорошо, может быть, нет, но это больше не казалось невозможным. Некоторые вещи все ещё сбивали ее с толку, вещи, к которым она могла привыкнуть, ещё… но она знала, что сможет со временем. Люди здесь примут ее без вопросов, и однажды она проснётся и вновь станет обычной девочкой.

Это могло произойти, и это всё, чего она хотела все эти четыре года.

Нормальность. Безопасность. Быть на своём месте.

Откуда-то позади них послышались шаги.

Она оглянулась, но тени за тротуаром были густыми, и Грета не смогла ничего увидеть.

— Пошли, — сказала она, увлекая его за собой.

Прошли годы, с тех пор как Грета ходила по этим улицам, и она на полпути сделала ошибочный поворот не туда.

— Куда ты меня ведёшь? — спросил Айзек, когда они повернули назад.

По стандартам Милены, Джонспорт был мегаполисом, но по человеческим меркам — это был довольно маленький городок. Она была почти уверена, что есть только одна больница и один полицейский участок, две средние школы — одна государственная и одна частная, и общественный колледж, который был ближе к следующему городу, чем к этому. Она помнила мечеть и католическую церковь, потому что они стояли по соседству. На противоположной стороне города находилась ещё церковь, но она не могла вспомнить какого вероисповедания.

Также было только одно место, куда можно пойти ночью молодым людям, если не считать Байи — открытое пространство, покрытое травой возле старого, осушенного карьера, где старшеклассники тусовались, выпивали и жгли костры.

Она и Айзек прошли через жилой район и приближались к тому, что считалось центром города.

Она рассмеялась.

— Должна признаться, я никогда, на самом деле, не была в этом месте, потому что была маленькой.

Грета повела их за поворот и увидела, что они были в нужном месте. На улицах находилось молодые люди, большинство из которых моложе двадцати пяти лет.

Она всё ещё была там. Единственная дискотека в городе.

Все девушки были одеты в обтягивающие одежды, покрытые блестками, обнажая участки тела, в то время как мужчины одеты обычно: джинсы с застёгнутыми на пуговицы рубашками. Они все толпились перед зданием, из открытых дверей которого, лилась громкая музыка.