Грета и потерянная армия

— Почему бы вам троим не потусоваться и не расслабиться, пока я готовлю ужин?

Грета направилась в сторону кухни.

— Я могу помочь.

Ее мать улыбнулась и отмахнулась.

— Включи телевизор и отдохни. Это то, что обычно делают подростки, знаешь ли, — подразнила она. — Ужин будет немного рановато, потому что мы с твоим отцом должны потом уйти по делам, но я готовлю твое любимое блюдо.

— Моё любимое?

— Спагетти с фрикадельками. Разве ты не помнишь? Раньше ты требовала, чтобы я готовила их почти каждый день. Даже когда становилась старше, мы должны были есть их хотя бы раз в неделю, иначе ты бы устроила скандал.

Грета усмехнулась, когда всплыло одно конкретное воспоминание.

— Как-то раз я объявила голодовку или что-то вроде того, да? Ты обещала приготовить спагетти, но когда я вечером села за стол, передо мной оказалась тарелка мясного рулета с зелеными бобами?

Ее мама засмеялась.

— Тебе было всего шесть лет и ты не понимала, когда я пыталась объяснить, что планы должны были измениться, потому что у нас не было спагетти. Ты была так обижена, что скрестила руки и смотрела на меня во время еды, отказываясь есть. Отец сказал тебе, что если ты не съешь свой ужин, то не получишь десерт, но тебя и это не волновало. — Она покачала головой. — Вы оба всегда были одинаково упрямы.

Айзек фыркнул. Это был первый раз, когда он ослабил бдительность перед одним из ее родителей, и показался настоящий Айзек. Мало того, что его аметистовые глаза сверкали, он еще и весь выглядел как надменный король гоблинов. Сердце Греты забилось быстрее, а ее мать удивленно подняла глаза и, казалось, тоже прислушалась.

— Я не удивлен, что упрямство вашей дочери началось ещё в раннем возрасте, — сказал он невозмутимым голосом, хотя его губы весело подергивались. — Так и должно было быть для того, чтобы оно стало главным недостатком её характера на сегодняшний день.

Грета ахнула и хлопнула его по руке. Широко раскрытыми глазами она посмотрела на маму.

— Он просто дразнится, — быстро сказала она. — Айзек — король отстойных шуток.

Ее мама захихикала и наклонилась к Сионе. Шепотом она заговорнически спросила:

— Эти двое всегда такие?

Сиона усмехнулась и кивнула.

— Их препирательства обеспечивают бесконечные часы развлечений для всех.

Грета вскинула руки.

— Вот и оно. Я узнаю нападки, и когда их вижу, то просто ухожу.

Но, отвернувшись, она заметила искреннюю улыбку, которую мать послала Айзеку, и ее наполнил прилив тепла. Когда она, наконец, расскажет родителям, что должна снова уйти, это будет мрачной сценой, но, может быть, если они будут знать, что она будет с тем, кого одобряют, то они не будут так сильно беспокоиться. Возможно, это была попытка принятия желаемого за действительное, просто желание, но это все, что у нее было.

Это, и больная, извращенная связь с жаждущим власти демоном.

Теперь, когда до выравнивания планет оставалось всего две ночи, ее сомнения по поводу портала рассеялись. Она была более чем когда-либо уверена, что Аграмон пришел бы за ней, если бы мог. Она знала это, потому что знала его. Это было ужасно, но это правда. То, что он оказался в ее теле, разрывая ее душу… это соединяло их таким образом, что было почти более интимно, чем связь, которую она разделяла с Айзеком.

Если она ошибется, они останутся, и это уничтожит Айзека. Если она была права, они уйдут, и это разрушит ее семью.

Ни один из вариантов не давал ей покоя, но она всё чаще отбрасывала эти тревожные мысли вместо того, чтобы разобраться с ними. И вот она снова переключилась на более простое занятие — познакомить Айзека и Сиону с чудом под названием телевидение. По одному из первых попавшихся каналов повторно крутили «Баффи». Сначала Грете показалось, что будет весело, но по мере просмотра история истребительницы вампиров всё больше напоминала жизнь Греты на Милене. Там тоже одной девушке пришлось взять на себя ответственность за спасение всего мира от зла, и с каждым днём, когда она становилась всё сильнее и всё лучше справлялась со своей работой, она в то же время отдалялась от тех, кого пыталась спасти.

Ты действительно хочешь вернуться к этому? К тому, что тебя избегают все, кого ты встречаешь, и ты проведешь остаток своей жизни среди людей, которые никогда не примут тебя в своих домах?

Она пыталась убедить себя, что на этот раз все будет по-другому, но даже несколько недель в человеческом мире не смогли стереть четырехлетние предубеждения, с которыми она столкнулась на собственном опыте. Такая ненависть не могла исчезнуть просто так, потому что Айзек так распорядился.

— Похоже, в твоем мире столько же монстров, сколько и в моем, — прошептал он ей на ухо. Он сидел рядом с ней, и их пальцы были переплетены у нее на коленях. Десять минут назад она сдалась и положила голову ему на руку.

— Эти монстры ненастоящие… — ответила она. — Это всё выдумано, чтобы история стала интереснее.

Он вскинул бровь.

— Неужели ваша реальная жизнь настолько скучна, что ваша культура вынуждена изобретать подобные развлечения?

Она усмехнулась.