Грета и Стеклянное Королевство

Она посмотрела выше. Отсюда было видно больше областей Милены, чем из любого места в гоблинских землях. Справа от неё скопились горы, а слева… всё остальное. На самом деле, она почти смогла почти проследить путь, по которому они прошли, чтобы добраться сюда. Там была впадина Фоллс, а где-то там внизу должен быть Солемов мост. А там Гоблинский Лес.

Она напрягалась, чтобы увидеть больше, чем просто пейзаж. С этой высоты вечнозеленые растения казались крошечными, не более чем большое зелено-коричневое пятно с большими белыми мазками. Невозможно выделить что-то конкретное… например, существо.

Уже довольно долгое время что-то крутилось в её мыслях. Что-то, что она пыталась игнорировать, потому что… что ж, надежда не была с ней особо дружна.

Но теперь, когда она ей больше ничего не оставалось делать, кроме как ждать — вероятно, последней битвы в ее жизни — надежда опять начала вмешиваться в ее дела. Если и был момент дать ей последний шанс, то, похоже, это время было именно сейчас.

Но сможет ли она это сделать? Она всё ещё сомневалась. Были очень весомые причины для того, чтобы хотеть избавится от всех эмоций. Открыть им себя снова может стать ужасающей ошибкой. Если она сделает это, то ей придется столкнуться лицом к лицу с тем, что случилось с Айзеком.

Айзек.

Лишь одного его имени было достаточно, чтобы вывести ее из ошеломления, как будто настоящая Грета только и ждала любой возможности вырваться из этого мертвого, пустого места, в котором ее заперли.

Она прикусила язык, и всё отступило назад. Все страдания и вся боль, которые она пыталась оставить позади. Но вместе с тем пришло и непонятное чувство того, что Айзек все ещё где-то там.

Догадки. Надежды. Все это было неотъемлемой частью следования за эмоциями. И, возможно, это ей только показалось, но она почувствовала будто их связь снова наладилась. Наверно ее разорвала на какое-то время не его смерть, а ее собственное решение отказаться от своей любви к нему. Отказавшись от эмоций, она отказалась и от их связи.

Она прижалась лбом к холодному стеклу. Заструились тёплые слёзы. Она не смогла их остановить. Стрелы. Кровь. Скрюченная фигура Айзека. Она не должна продолжать надеяться — это принесет лишь ещё больше боли.

Даже если он жив, он всё ещё остаётся Потерянным.

Грета находилась в Милене вот уже четыре года, охотилась на Потерянных, но никогда прежде не слышала, чтобы кто-либо из них вернулся к нормальному состоянию.

И всё же…

Всё же.

Она должна уснуть, если хочет узнать наверняка.

Да уж, как будто она сможет это сделать.

Здесь не то место, где можно было бы позволить себе быть настолько уязвимой.

Стоит ли ей всё же рискнуть?

Она должна. Не только потому, что она не могла вынести того, чтобы сидеть здесь в ожидании фейри, и не только потому, что это мог быть ее последний шанс увидеть его.

«Я не отпущу тебя.»

Так он сказал ей в пещере Аграмона прямо перед тем, как вытащить ее из черного портала.

«Я бы забрал тебя у самой смерти, если бы пришлось.»

Она отвернулась от окон и соскользнула на пол, затем откинула голову назад к каменной стене и закрыла глаза. Умение дремать в любом месте, где бы она ни находилась, стало необходимым навыком, когда она проводила дни и ночи на охоте, и у нее никогда раньше не было с этим проблем.

Однако через секунду ее глаза снова открылись. Она посмотрела на дверь, прислушалась к движению по ту сторону. Ее разум был подобен локомотиву, мчащемуся вперед, таща за собой вагоны. Каждый из них был заполнен разными проблемами, о которых она пыталась не думать. Там был вагон Айзека, вагон Вайата, за ними следовали вагоны с другими мальчиками. Затем прошёл вагон с Сионой, вагон фейри, вагон с магией и…

Она подтянула колени к груди и приобняла их. Единственный способ уснуть — это очистить мысли. Единственный способ очистить ее мысли — это убедиться, что они сфокусированы только на одном.

— Айзек, — прошептала она.

Ее горло сжалось, пока она не почувствовала вкус соленых слез. Стыд и отвращение к самой себе охватили ее. Неужели она и вправду позволила им убить его и даже не почувствовала ни капли раскаяния? Если цена спасения от ее собственного разбитого сердца была в ущерб его жизни, то она никогда больше не будет достойна любви.

Она сглотнула и снова закрыла глаза. Было легко представить себе его лицо. Резкие уголки на его щеках и подбородке, насыщенность его аметистовых глаз, капризность на его губах, когда он улыбался, — что он, казалось, делал только для нее. Она представила, что он был там, рядом с ней, что она могла чувствовать его тело, излучающее тепло, как гигантская печь.

Она глубоко вздохнула и повернула лицо в сторону так, как будто он сидел там, наклонившись, чтобы дотянуться губами до ее уязвимой точки пульса, бьющейся на ее шее. Она почти на яву ощутила, как его рука обнимает её за плечи и притягивает ближе к себе, его горячее дыхание касается ее кожи, его шепот щекочет ей ухо.

«Я никогда не отпущу тебя.»

Её дыхание выровнялось, а ресницы затрепетали.