Гретель и её бесы

Все, кто в тот день собрался на берегу Зальц-Ахена, тут же уверовали. У распутницы начались схватки, и она родила, только не младенца, а камень. Разрешившись от бремени, она умерла, но перед смертью успела покаяться.

Как утверждала сестра Агнес, камень, рожденный блудницей и очертаниями похожий на ребенка, лег в фундамент собора Святого Генриха.

– Эти стены, – говорила монахиня, – воздвигнуты на священной реликвии, а значит, никакое зло не может коснуться их!

Темные сестры, по мнению Гретель, являлись натуральным воплощением зла, сатанистками и злодейками. Однако же это не мешало им заходить в собор. А еще раз в год собирать деньги на его ремонт, покупку церковной утвари и священных книг.

Тишину подземелья нарушил короткий скрежещущий звук, и Гретель отчетливо увидела оранжевую искру.

– У тебя там что, огниво? – удивилась она.

– Ага, – раздался голос Гензеля. – Поищи факел, пока я буду разжигать огонь.

– Где я его тебе найду?

– Да на стене был! Ты куда смотрела, пока я с ведьмами дрался?

Гретель смотрела, как ее брат пытается откусить пальцы Урсуле, а вот факел не заметила. Сейчас она принялась ощупывать стены.

– А зачем ты носишь с собой огниво? – поинтересовалась Гретель, вслепую шаря по каменной кладке.

Томас Блок, не расстававшийся с трубкой, предпочитал использовать огниво, а не спички, которые могли отсыреть в лесу, да и стоили немало. И хотя отец говорил, что табак – это для взрослых мужчин, а не мальчишек, у которых еще борода не выросла, Гензель уже не раз попадался на курении.

– Любой здравомыслящий человек знает, что, собираясь на прогулку, надо первым делом положить в карман огниво, – назидательным тоном произнес Гензель. – На случай, если ведьмы решат запереть тебя в древнем склепе.

– Ты опять курил?

– И что? Я уже достаточно взрослый!

– Когда хозяин «Мышки, птички и жареной колбасы» согласится продавать тебе пиво, вот тогда я скажу, что ты достаточно взрослый, – фыркнула Гретель.

Ее пальцы наконец нашли вмурованное в кладку железное кольцо. В нем торчала толстая короткая палка.

Гензель тем временем уже добыл огонь. Язычок пламени освещал его лицо и открытую жестяную коробочку, где хранился кремень, кресало и трут. Гензель разложил трут – щепотку опилок и пучок сухой травы – на каменной ступеньке и теперь осторожно раздувал огонь. Травинки морщились и чернели, становясь пищей огня.

– Давай быстрее факел!

Гретель протянула брату палку. Просмоленная пакля вспыхнула, осветив стены и сводчатый потолок. Уводящий вниз коридор был достаточно просторным – все-таки там располагалась крипта, и подземелье строилось с таким расчетом, чтобы по нему могли свободно пройти носильщики с гробом на плечах. Гензель передал факел сестре, быстро собрал огниво и спрятал коробочку в карман.

– Давай поищем другой выход.

– Нет здесь другого выхода, я уверена, – сказала Гретель. – Кому он нужен, мертвецам? Отсюда только вниз, в крипту, и обратно той же дорогой.

– Тогда пойдем вниз, – пожал плечами Гензель. – Что толку стоять возле двери?

Брат и сестра начали спускаться по широким ступеням. Сейчас Гретель казалось, что, прячась от Нильса на Сыром Погосте, она не просто так очутилась в полуразрушенном склепе. Провидение как будто предупреждало ее о будущих потрясениях. Или, может, устроило небольшую репетицию.

«Сколько склепов может посетить обычная девочка за неделю? Тем более когда не собирается этого делать?» – размышляла Гретель, разгоняя тьму – полноправную хозяйку здешних подземелий – пылающим факелом.

Гензель молчал уже секунд тридцать, почти поставив свой личный рекорд.

– Посмотри на ситуацию с другой стороны, – произнес он, отрывая Гретель от размышлений. – Кто еще из наших друзей может похвастаться тем, что спускался в крипту под старой часовней? Все знают, что она есть, но никто здесь не бывал!

– А ты надеешься кому-нибудь этим похвастаться? – проворчала Гретель. – Размечтался! Когда стемнеет, ведьмы вернутся, отведут нас на развалины и принесут в жертву!

– Ну это мы еще поглядим!..

Лестница уводила все ниже. Могильный холод проникал, казалось, до самых костей. Гретель ожидала, что в подземелье будет стоять запах разложения или в лучшем случае бальзамирующих веществ и химикатов, которыми пропитывают тела перед погребением. Ничего подобного – спускаясь по лестнице, Гретель ощущала лишь едва заметный запах плесени и влажного строительного раствора, который скреплял каменные блоки. А еще малоприятный «аромат» просмоленных тряпок и гари, источаемый факелом.

Наконец лестница закончилась. Гретель подняла факел над головой и огляделась. Крипта под старой часовней являла собой длинное, уходящее в темноту помещение, уставленное каменными саркофагами. На первый взгляд их было никак не меньше полусотни – мраморных и гранитных, высоких и приземистых, гладких и украшенных сложной резьбой. Над некоторыми возвышались кресты или каменные ангелы с поникшими крыльями и скорбными лицами.

«Потому здесь и не пахнет», – поняла Гретель. Тяжелые крышки плотно прилегали к основаниям, не выпуская запах разложения.