Гретель и её бесы

– И что ты предлагаешь? Вернуться домой и сказать: «Привет, папа, извини, что отрубила палец! Просто не узнала тебя с козлиной башкой и копытами!»?

– А что, было бы забавно… – сказал Гензель и снова замолчал. Кажется, лес отбил у него желание говорить. Гретель и сама чувствовала, что болтать сейчас, в сотый раз обсуждая одно и то же, так же странно и неуместно, как петь веселую песню на похоронах.

Укрывая землю хвоей, роняя шишки и мелкие веточки, сосны Либкухенвальда из года в год ткали ковер однообразного бурого цвета. И эта перепревшая подстилка делала шаги Гензеля и Гретель практически неслышными. Брат и сестра шли по лесу, как два привидения. Да и сам Либкухенвальд будто бы вымер… а может, просто затаился, как хищник перед прыжком. В прошлый раз брат и сестра слышали множество странных и пугающих шорохов, уханье сов и завывание волков. Каждый звук заставлял вздрагивать и оглядываться. Но вот эта зловещая тишина давила на нервы куда сильнее.

В домик на дереве Гензель и Гретель пришли вскоре после заката и провели там – спасибо старине Джеку! – не больше часа. А лесную избушку они искали уже около двух с половиной – трех часов, во всяком случае, по ощущениям Гретель. Приближалась полночь – время ведьм.

Стараясь не обращать внимания на пронизывающий холод и неестественную тишину, Гретель изо всех сил вглядывалась во мрак. И в какой-то момент заметила среди неохватных стволов мерцающий огонек.

– Вот он, – прошептала девочка, останавливаясь.

– А может, это стоянка охотников? – предположил Гензель. – Должно же нам хоть раз повезти…

– Нет, это Пряничный домик, я чувствую. И, кстати, не бери грех на душу – нам с тобой часто везло!

Гензель и Гретель двинулись на огонек. Янтарный, словно отблеск леденца, он то исчезал, то снова появлялся.

– Я пойду к ведьме одна, – произнесла Гретель. – Если что-то пойдет не так – убегай!

– Ой, да разве что-то может пойти не так?! – фыркнул Гензель. – Мы всего лишь идем в гости к ведьме Пряничного домика! А если серьезно…

– Ты можешь быть серьезным? Вот бы не подумала!

– Могу. Если серьезно, одну я тебя не отпущу. Если сгорим в печи, то вместе. Если уйдем от ведьмы целыми и невредимыми – тоже вместе.

После небольшой паузы Гретель произнесла:

– Спасибо.

Гензель ничего не ответил, лишь пожал плечами.

Дети прошли еще немного, и один огонек распался на два. Теперь уже не оставалось сомнений, что это окна Пряничного домика, вместо стекол забранные тончайшими леденцовыми пластинами.

Луна светила ярко, заливая Либкухенвальд мертвенным светом, и, выйдя на поляну, Гретель во всех подробностях разглядела избушку под двускатной крышей, крытой плитками темного и молочного шоколада. Сложенная из нуги печная труба белела так, словно кто-то, наделенный дурным чувством юмора, вместо свечки воткнул в торт берцовую кость. Поглядев на ставни из ирисок и мармелада, девочка убедилась, что они целые. Кусок, что в прошлый раз отломил Гензель, то ли волшебным образом отрос, то ли был прилеплен ведьмой Пряничного домика. «Скорее первое», – подумала Гретель. Все-таки домик волшебный, а поблизости не имелось кондитерской лавки, чтобы покупать стройматериалы…

– Идем, – сказала Гретель.

Они прошли мимо окон, повернули за угол и увидели крыльцо, над которым светился круглый фонарь-леденец. Навес поддерживали огромные, выше человеческого роста, леденцовые тросточки. Три ступеньки, ведущие к двери, были сложены из галет, а сама дверь являла собой самую большую шоколадную плитку из тех, что Гретель доводилось видеть. Обычный человек не съел бы столько сладостей и за год.

Пробираясь сквозь ночной лес, Гретель была полна решимости. Она представляла, как предстанет перед ведьмой Пряничного домика и потребует ответов. И та, пораженная смелостью и напором девочки, конечно же, все ей объяснит. Но теперь, когда оставалось лишь постучаться в дверь, Гретель ощутила, что ее уверенность тает, как шоколадная конфета на солнце.

Внезапно тишину, накрывшую лес и поляну подобно душному одеялу, нарушил приглушенный рык. Гретель оглянулась и на границе светового пятна, что отбрасывал леденцовый фонарь, увидела два темных силуэта. Глаза волков отливали желтым, оскаленные зубы блестели. Теперь отступать было некуда.

– Отстаньте! – скривился Гензель. – Мы с сестрой сами пришли, понятно? По доброй воле!

Дети поднялись по ступенькам. Волки следовали за ними на небольшом расстоянии, щеря клыки и порыкивая. Гретель постучалась, но звук вышел глухой, едва слышный. Сообразив, что это все-таки не дерево, а шоколад, она толкнула дверь. Та бесшумно распахнулась, и взору девочки предстала знакомая кухня, освещенная разноцветными леденцовыми лампами.

Из домика пахну́ло теплым воздухом, в котором ощущался запах трав, специй и выпечки. Гретель подумала, что здесь уже несколько дней никого не сжигали и вонь крематория успела выветриться. Следом за этой пришла другая, несвоевременная мысль: «Интересно, ведьма готовит булочки в той же печи, в которой сжигает детей?»